Думает: «Подплыву к берегу, выберу безлюдное место. Лодку вытащу. И уже в кустах отлежусь. Если надо, день пережду. И потом линию фронта переплыву».

Подплыл к берегу, лодку вытащил, попытался спрятать. Искал не болотистое место, а колхидская низменность такова, что везде болота.

«Тут не переночуешь. Надо посуше найти». И пошёл-пошёл. Вышел на железную дорогу. Она тянулась вдоль моря. Решил: «Вперёд пройду и определюсь».

Вдалеке слышалась перестрелка. Ничего не значащая, обычная на линии фронта трескотня.

Уже начало светать, но ещё было темновато. Сергей чуть не спотыкался от усталости: «Ещё немного пройду». Понимал, что впереди линия фронта, но не рассчитал, что так близко окажутся грузины.

Со всех сторон на него кинулись с автоматами:

— Кто такой?..

— Что такой?..

По-грузински.

Он не понимал по-грузински, знал лишь отдельные слова. Он и по-абхазски плохо понимал, хотя часто бывал среди абхазов.

У него висел на поясе нож. Он схватился за ручку ножа, но даже вытаскивать не стал. Четыре автомата смотрели в лицо. Это только в кино можно разметать четверых. И что толку, если они его застрелят и он просто так сгинет: Наташи не увидит, никакой пользы не принесёт!

С ним стали говорить по-грузински. Потом видят, что он не понимает, — по-русски:

— Кто такой?

Сергей:

— Иду…

— Как идёшь?

— В Сухуми…

Не стал говорить, что в Гудауту. Его вывели на насыпь. Обыскали.

— Опа! — нож нашли.

Рюкзак сняли. В рюкзаке — военная форма.