— Хранители, — лаконично ответил Олег. Он напряженно ожидал продолжения.

— Догадливый мальчик, — криво усмехнулся Шварцман. — Возьми на полке пряник. Правильно, Хранители. Несколько месяцев назад я дал задание историкам отыскать в архивах все, что походило бы на наших таинственных благодетелей. Уж и не знаю, что рассказывал твой куратор, но меня они пытались уверить, что их организация создана тридцать лет назад по сверхсекретному распоряжению Железняка. Не верю, — отрезал он, как инквизитор на допросе еретика. — Мне частенько вешали лапшу на уши, знаешь ли, и я сразу вижу, можно ли верить в сказки, которые мне рассказывают.

Он прокашлялся и какое-то время сопел себе под нос.

— Так вот, не верю я им, да и они никогда на своей версии особо не настаивали. А историки накопали большую кучу бумажного мусора, коей место в сортире, но в ней нашлась такая вот забавная историйка. А стишок, что я прочитал, служил у них чем-то вроде гимна. Перевод вольный, разумеется, но смысл понятен, как мне втолковывал олух в белом халате.

— Три столетия… — медленно проговорил Олег. — Надо же! Крепкая у них вышла организация. Как они погибли?

Во взгляде Шварцмана проскользнуло нечто, похожее на одобрение.

— Обычная история, — ответил он. — Разложение изнутри. Поверили в собственную непорочность, надоело строить светлое будущее для других. Часть их Круга решила, что настало время устроить Мир Огня на Земле. Вторая часть, с первой несогласная, попыталась сопротивляться, а когда их задавили силой, разбежалась по углам. Радикалы захватили власть, и их перерезал народ после того, как они, заняв столицу… не помню, как ее, постановили принести в жертву Огню каждого десятого младенца. В знак благодарности за победу. После народного, так сказать, гнева для показательного суда императору никого и не осталось.

— По углам разбежались? — задумчиво пробормотал Олег. — Так в архивах написано?

— Точно, — охотно согласился начальник Канцелярии. — Именно что в архивах. А главный тогдашний архивариус, по косвенным данным, сам в секте состоял. Ты ведь истфак заканчивал, верно? Тогда и сам все понимаешь.

На какое-то время наступила тишина. Шварцман опять погрузился в собственные мысли, Олег же просто откинулся на спинку скамьи, разглядывая небо и размышляя об услышанном.

— Ладно, — прервал молчание Шварцман. — Паранойя еще никого до добра не доводила. Если они следят за мной повсюду, то у нас в любом случае нет шансов. Рискнем предположить, что Хранители не держат меня под колпаком постоянно, а Дуболом еще не в состоянии нашпиговать каждый парк жучками без моего ведома. Машину или даже мой кабинет – пожалуйста, но повсюду – кишка у него тонка. Пока… — Шварцман надсадно закашлялся, достал из кармана крохотную желтую капсулу, сунул в рот. — Бронхит обострился, — бросил он, поймав недоуменно-встревоженный взгляд Олега. — Не обращай внимания. И не смотри на меня, как на покойника! — внезапно вспылил он. — Ты мне лучше скажи, что про нынешнюю кашу думаешь?

— Про какую кашу? — удивился Олег. — Про то, что в стране происходит? Так говорят же – временные трудности, неурожай и все такое…

— Кончай ваньку валять! — рявкнул Шварцман, довольно невежливо перебивая политически выдержанную речь. — Будь ты на самом деле таким идиотом, каким сейчас выглядишь, не стали бы Хранители тебя держать, — он засопел, успокаиваясь. — Я спрашиваю, что ты на самом деле думаешь, а не о том, что по ящику болтают. То я лучше тебя знаю, лично иногда тексты пишу. Ну?

Олег помедлил. Внезапно к нему вернулось то самое чувство «пан-или-пропал», которое он уже давно не испытывал. Пожалуй, с самого момента первого общения с начальником Канцелярии. Нет, дружок, изменился ты в худшую сторону, ох как изменился… Да какого хрена! Срабатывало раньше, сработает и сейчас. Или кривая, на худой конец, вывезет. Честность – лучшая политика. Правда, только правда, и ничего, кроме правды!

— Хреновы у нас дела, Павел Семенович, — небрежно ответил он, невольно повторяя позу Шварцмана и обращая взгляд куда-то вдаль. — Хреновей некуда. Я не про транспорт говорю, а вообще. С другими экспертами я тоже общаюсь. Ткните пальцем в любую область народного хозяйства, и обязательно получите стагнацию, если не спад за последние два-три года. По официальной статистике, заметьте, стагнация и спад. А мы с вами оба прекрасно знаем, какое отношение официальные цифры имеют к реальности. Да в магазины зайдите. Не в Моколе, нет, а хотя бы в области. Я тут к одному из ребят в нашем аквариуме на дачу ездил неделю назад, он всех на день рождения пригласил. Электричкой до Скалкино час, а там автобус ходит, еще полчаса. И вздумалось мне там в магазин возле станции зайти, торт купить, поскольку из Моколы везти поленился, чтобы в давке не помять. Павел Семенович, вы давно в такие магазины в последний раз заходили?

Шварцман промолчал.

— Пусто. То есть вообще пусто. Один березовый сок в трехлитровых банках. Я еще так поинтересовался осторожно насчет торта, а продавщица меня едва ли не обматерила. Высказалась в том духе, что мокольцы совсем охамели, и так всем завалены, да еще и в других местах вынюхивают, все им мало. Я с народом поговорил – в малых городах везде так, да и в крупных немногим лучше. Разве что на югах в магазинах с продуктами полегче, да там и рынки есть довольно дешевые. Но у нас на севере полный швах.

— Все?

— Скажите, Павел Семенович, а насколько верны слухи, что Сахара нам откажет в очередном продовольственном кредите?

— Ты откуда такое взял? — резко спросил начальник Канцелярии.