– Почему? – в темных глазах мелькнуло удивление. – Ты ведь приехал, и приехал вовремя!

Я вздохнул и мысленно помянул Адада, подателя благ.

– Я приехал, жрец, но ты ждал не меня. Ты ждал Гелена, но ему уже никогда не вернуться в Микасу.

Я достал из сумки свернутый фарос и осторожно положил его на столик. Рядом легла цепь, последним я достал кольцо.

– Он велел передать тебе эти вещи, жрец, и просил принести жертву Поседайону. Но что просить у него, сказать не успел.

Арейфоой долго молчал, глядя на тускло мерцающее в слабом свете золото. Наконец, он вновь заговорил:

– Кто ты? Почему у тебя эти вещи?

Голос оставался невозмутимым, но я чувствовал, что старик растерян, и эта растерянность постепенно перерастает в гнев. Отступать было поздно. Арейфоой опустился в одно из кресел, кивнул мне на соседнее, затем тяжело откинулся назад:

– Говори, чужестранец…

Он ни разу не перебил, но я видел, что спокойствие его – напускное. Жрец еле сдерживался, заставляя себя слушать. Наконец, когда я закончил, он тяжело вздохнул.

– Ты принес поистине горестную весть, Нургал-Син. Горестную и страшную. Скажи, кто в Микенах знает о том, что случилось?

Вопрос мне чрезвычайно не понравился, но деваться было некуда.

– Никто, богоравный Арейфоой. Я хранил тайну, как и обещал Гелену.

Темные глаза впились в меня. Взгляд был недобрый, тяжелый.

– Гелену? Горе нам, и горе тебе, гонец, принесший беду! Не Гелена, сына Ифтима, сопровождал ты! Не сына базилея похоронил у дороги. Клеотером, сыном Главка был он, законным ванактом микенским, ехавшим вернуть свой трон! Видишь – перед тобою цепь, что носил его прапрадед Главк Старый, плащ его и моего прадеда – Арейфооя и кольцо его отца, богоравного Главка. Все было готово для встречи законного ванакта, послезавтра он должен взойти на престол и – о горе! – все пошло прахом!

– Мне очень жаль, богоравный Арейфоой, – проговорил я, все еще переваривая услышанное. – Мои вести и вправду плохи.

– Плохи? – голос жреца дрогнул. – Долгие годы на престоле Микен сидит узурпатор, убивший славного Главка и его супругу, добродетельную царицу Никтею. Все это время лучшие из гиппетов мечтали о мести и справедливости. Клеотер, сан ванакта, был спасен в последний миг и надежно укрыт за морем. Только я знал, где он скрывается. Знал – и не спеша готовил его возвращение. И вот когда все готово, когда наконец-то боги стали в нам милостивы…

Он замолчал и отвернулся, не в силах говорить. Воцарилось страшное, тяжелое молчание. Слышно было, как потрескивает масло в светильниках, как дышат замершие у двери стражники. Я сидел, не шелохнувшись, думая не столько о дурной вести, с которой пришел сюда, сколько о себе самом. Нургал-Син, бывший царский мушкенум, был мелкой щепкой в темном лесу, но щепке, кажется, придется туго. Самое обидное, что придется расплачиваться за чужие грехи. Если бы Арейфоой побеспокоился о том, чтобы Главка-Клеотера лучше охраняли! Или хотя бы хранил тайну…

– Я должен подумать, – жрец встал. – И о том, что случилось, и о твоей судьбе. Жди здесь.

Он вышел, оставив меня наедине с охраной и моими мыслями. Последние были, признаться, не из веселых. Вспомнились слова странной старухи, поджидавшей меня у калитки. Гирто оказалась неплохой ясновидящей! Она обещала помощь, но в это верилось слабо.