— Равин, дорогая. — Улыбка озарила ее красивое лицо, которое было похоже на лицо Сорины, разве что старше. — Как дела? Я так о тебе беспокоилась. — Гвендил раскрыла руки для объятий, но Равин не подошла.

— У меня все хорошо, мама.

Руки Гвендил опустились, а улыбка исчезла. Она кивнула.

— Ну что ж, хорошо. Ты сильная. — Это не прозвучало как комплимент, да и Равин не восприняла это так. — Я знаю, у тебя все будет хорошо.

Они чувствовали себя неловко в приглушенном свете гостиной. Равин удивилась тому, что они обе даже не притворяются, что заботятся друг о друге. Слишком большая пропасть была между ними. Слишком много обид, слишком много раздражения. Равин считала, что мать, как и она сама, притворяется ради Сорины.

Равин почти не помнила своего отца: он умер, когда ей было шесть лет. Но она запомнила его доброту, его спокойствие, в отличие от нервозности матери. Он любил показывать волшебные фокусы своим дочерям, и эти фокусы были совсем не похожи на те, что показывают большинство отцов.

Однажды он повел Равин и Сорину в кино. Равин сидела рядом с ним, уставившись на экран. Отец наклонился и прошептал:

— Смотри сюда.

Он указал рукой на помост, и экран начал вращаться по часовой стрелке, все быстрее и быстрее. Зрители замерли и удивленно зашептались. Отец хохотал так громко, что попкорн выскакивал у него изо рта. Равин бережно хранила это воспоминание, потому что это было последнее, что она помнила об отце. Через несколько месяцев он умер. После этого жизнь Равин и Сорины превратилась в ад.

Мать никогда не заботилась о детях, а только об очередном мужчине в своей жизни.

Дверь в гостиную открылась, Ванора вышла из спальни и подошла к ним.

— Равин, могу я с тобой поговорить? — спросила она.

Сердце Равин остановилось. Сначала она искала предлог, чтобы убежать от матери, теперь еще сильнее встревожилась из-за желания Ваноры с ней побеседовать. Сейчас она узнает причину, по которой собрались жрицы.

Равин кивнула и прошла в кабинет Ваноры. Подождала, пока жрица села за большой стол красного дерева, стоявший посреди комнаты, и устроилась напротив нее.

По лицу Ваноры, на котором не было морщин, нельзя было определить ее возраст, хотя она уже перешагнула седьмой десяток. Ее огненно-рыжие волосы были уложены в красивую прическу. Губы почти не потеряли свой цвет. Хотя черты ее лица были несколько холодными, Ванора вовсе не была такой. Много раз за эти годы Равин имела возможность убедиться в доброте этой женщины.

— Сегодня было что-то не так, — заявила Ванора.

Ее пристальный взгляд был проницательным и решительным.

— Да?

— Круг был слабым. Ты же знаешь, что для успешной работы нам необходимо внимание и энергия каждого.

Равин кивнула. Впервые ей не очень хотелось, чтобы ритуал прошел успешно.