В глазах Петра заиграл дьявольский блеск. Предвкушающий и зовуще-опасный.

Мужчина и не думал останавливаться. Он практически лег на неё, контролируя тяжесть своего тела руками, которые расставил по обе стороны от плеч Оли.

— Я только попробую, — хрипло проговорил Громов, накрывая её губы своими.

Оля успела хапнуть воздух. Её рука столкнулась с едва ли не каменной грудью Петра, сразу же ощутив её твердость. Больше думать Оле не позволили. Петр захватил её губы, прикусил, потянул на себя, пробуждая в ней притихшую страсть. Оля приглушенно застонала, не в силах справиться с искушением. Громова внезапно оказалось слишком много. Он был везде, при этом умудряясь оберегать и не придавливать раненую руку. Его губы действовали опытно, язык — властно. Он толкнулся ей в рот, первый раз, второй. Терпкий аромат мужского парфюма будоражил ноздри. Дразнил, пробуждал чувственность.

И Оля откликнулась. Позволила себе слабость, о которой точно не будет жалеть. Губы Петра несли наслаждение, запретное и чертовски вкусное. Оля приоткрыла губы, откликаясь на прикосновение.

А ещё ей нравилось, что он нависал сверху. Такой сильный, большой, высокий. Да… Ей нравилось. Она слишком давно не чувствовала себя настолько желанной. О том, что она желанна, говорил каменный член, упирающейся ей в бедро и делающий её ещё более влажной.

В висках запульсировало с удвоенной силой, соски заныли, отзываясь сладкой болью.

Петр нарочито медленно толкнулся вперед, прижимаясь плотнее.

Оля пискнула в губы Петра, не заметив, как царапает короткими ноготками футболку на мужчине.

И в этот момент раздался телефонный звонок. Рингтон был чужим. Значит, звонили не ей.

Петр, глухо застонав, оторвался от губ Оли.

Но слезать с неё не спешил.

Дышал, опаляя кожу, и едва заметно улыбался.

— Валентина Игнатьевна прибыла. Пойдем встречать.