Клементина спала, сложив руки на животе. Он легко дотронулся губами до ее лба, стараясь не потревожить ее сон. «Маленькая принцесса», – ласково прошептал он и вышел.
Она не плакала у могилы, потому что не было сил. Клементина хотела многое сказать Габриэлю, но не произнесла ни слова, она просто смотрела на цветы, украшавшие его последнее пристанище. Рафаэль стоял за Клементиной и готов был в любой момент прийти на помощь, потому что ее шатало от слабости. Доктор Кальман категорически отказывался выписывать ее из больницы, но Клементина, как всегда, поступила по-своему. Она приказала, чтобы ей отдали одежду, и, опираясь на руку Кристиан-Жака, ушла, оставив доктора в полном замешательстве. Переодевшись в черное, Клементина отправилась на кладбище. Горько оплакивая в больнице смерть Габриэля, здесь, рядом с ним, она не смогла проронить ни слезинки.
Клементина положила цветы на землю, посмотрела на Рафаэля и протянула ему руку.
– Он ведь любил меня, – сказала она и опустилась на колени.
Ветер долго разносил ее плач по всему кладбищу. Слезы, наконец, пришли. Это была страшная картина. Молодая женщина, лежавшая на могиле и отчаянно кричавшая от боли, и опечаленный старик, не знавший, как ее утешить. Кристиан-Жак отнес ее к машине, потому что она не могла идти, а Клементина продолжала плакать, прижимаясь к его сильной шее.
В тот вечер она под молчаливым взглядом Рафаэля собирала вещи. Кристиан-Жак находился рядом.
– Когда мы увидимся? – спросил Раф.
Клементина пожала плечами:
– Не знаю.
– Клементина, солнышко, – Раф присел на кровать и взял ее за руки, – давай я поеду с тобой! Я не хочу, чтобы ты оставалась одна.
– Я никогда не буду одна. – На глазах у нее показались слезы. – Мой малыш всегда со мной.
Клементина посмотрела на Кристиан-Жака. Тот устало сидел в кресле, но настороженно наблюдал за ней. Обычно он выглядел безупречно элегантным, но в последние дни костюм его был помятым, а лицо небритым. Клементина подошла к нему и положила руку на плечо.
– Тебе надо отдохнуть, – сказала она.
Кристиан-Жак мрачно усмехнулся, но был искренне поражен сердечной заботой, прозвучавшей в ее голосе.
– Прости меня, Клементина, – он поцеловал ее холодную руку и жалобно посмотрел ей в глаза.
– Не ты виноват, – сказала она и отвернулась.
Рафаэль отчаянно пытался понять, о чем она думает, но, увы, этой способностью не обладает ни один человек в мире. Клементина вышла на солнечную террасу, и Кристиан-Жак немедленно отправился за ней. Он почтительно стоял в стороне, зорко следя за каждым ее движением. Клементина оперлась о перила. Ей не хотелось плакать, она думала о наказании. Ее безжалостно покарали, отобрав у нее Габриэля, но и она сама может быть столь же жестокой! Мартин всегда называл ее хищником, и Клементина зло улыбнулась, решив выпустить на свободу свою звериную сущность. Она уже приняла решение и не намерена была отказываться от него. Отчаявшиеся женщины беспредельно жестоки в своем желании отомстить, и Клементина была тому ярким подтверждением. Ее руки были холодными, лицо спокойным, но сердце горело. Печальным взглядом она смотрела вперед, думая только об одном человеке. О Мартине.
– Я не сумасшедший, – в бреду твердил Джордан. – Я не такой!
Он задыхался, тело его было горячим. Простыня промокла, потому что, когда температура падала, его бил озноб, вызывавший пот. Раненая рука мучила его непрекращавшимися болями, расходившимися по всему его телу. Когда они становились особо острыми, он в отчаянии прикусывал одеяло, не давая себе закричать.
После убийства Габриэля Джордан видел, как Клементину вынесли на носилках из подъезда. В больнице он представился другом семьи, но его не впустили. А утром он не смог подняться с постели, чтобы снова идти к ней. Он долго болел, потому что запрещал себе выздоравливать. Джордан наказывал себя за горе, причиненное Клементине. Он не жалел убитого им Габриэля и не испытывал чувства вины, он плакал по безумно любимой женщине, которую заставил страдать. Больше всего он боялся, что Клементина умрет, и, если такое случится, он с радостью пойдет следом за ней.