— Успеем! — голос сиды звучал решительно. — Ты только послушай, эта мелодия сама прыгнула мне в голову. А едва я её наиграла, как тут же налетели эти проклятые «мухи». О которых я, между прочим, уже успела позабыть. И вот вдруг опять! Ты срочно должна их спеть.

— Не беспокойся, присядь. — Видя, как Ирмину и в самом деле мучают слова, лишенные возможности пролиться на свет очередной песней, устроила девушку на бархатной кушетке. — Конечно же, я попробую тебе помочь. О чём хоть сочинять?

— О змее, — поспешила ответить сида, словно только и ждала моего вопроса.

Я вздрогнула, посчитав такое совпадение самым настоящим предзнаменованием.

Ирмина устроила на коленях инструмент и, начав с проигрыша, стала извлекать ноты, которые стрелами вонзались в самое сердце. Как и в самый первый раз в голове словно что-то щелкнуло, и слова ровным потоком зазвучали в унисон с нежной мелодией. Сначала тихо и несмело, а затем всё громче и увереннее я стала выводить строфы новорожденной песни.

Наше исполнение привлекло моих маленьких помощников. Усевшись в рядок прямо на ковер, кобольды слушали, не издавая ни шороха. Их большие лупастые глаза влажно блестели, словно песня до крайности их растрогала. А всегда более тонко чувствующий Дан даже прослезился.

— О, Госпожа! — переглянувшись, почти хором воскликнули кобольды, едва последний аккорд умолк.

— Мы решили, что хотим просить тебя о чести принять наши клятвы верности, — продолжил за всех маленький секретарь.

— Ты благословенна Чарами! И для нас нет большей чести, чем принадлежать и служить тебе.

Растерявшись, я посмотрела на Ирмину с целью узнать, что о происходящем думает она. Но сида лишь беззаботно пожала плечами, словно не видела в этом ничего особенного.

— Мне очень приятно получить от вас такое щедрое предложение, — немного подумав, ответила кобольдам, — но прежде, чем я окончательно приму своё решение, хочу убедиться, что вы понимаете, на что соглашаетесь. Я смертная из мира людей, у которой, однако, уже имеется могущественный враг. У меня нет ни собственного дома, ни денег, ни сил, чтобы защищать и обеспечивать вас. Уверенны ли вы, что хотите принести клятву такой Госпоже?

— Уверены! Уверены! — отчего-то придя в ещё большее восторженное возбуждение закричали Вим, Биль и Дан.

— Мы верим, тебя ждет славная судьба! — воскликнула Биль.

— Может быть и трудная, но нас трудностями не напугать.

— Не напугать, — голос Вима прозвучал как никогда серьезно.

— И эту жизнь, мы решили…

— Мы хотим, — подхватил Дан, — разделить с тобой, госпожа.

— Что ж… — Я присела на стоящий неподалеку стул. — Тогда я готова принять вашу клятву.

Кобольды слаженно опустились на колено и, склонив головы в забавных, апельсинового цвета, шапочках, громко и торжественно произнесли:

— Клянусь рассветом и закатом. Жизнью и смертью. Кровью и Именем своим, служить Госпоже Юлии, почитать и повиноваться до скончания времен и обратно.