— Это все именно мелкие неприятности, — поморщился священник. — Те, кто не смог приспособиться к новому строю неизбежно вымрут. Это нормально, и даже хорошо. Зато остальным будет дышать легче… Впрочем, с тобой действительно незачем об этом говорить. Ты непробиваемо упрям, как и все язычники, и не хочешь принимать доводов разума.

Пройдясь по камере, он снова повернулся ко мне.

— Тогда перейдем к делам нашим земным, — вздохнул священник. — Ты уже знаешь, что будешь расстрелян. К сожалению, не в моих силах это изменить, иначе ты был бы медленно очищен. Расстрел — это слишком легкая смерть для оскорбившего бога.

Чистый поднял руки, и в меня ударило лучом света. Он явно бил не в полную силу, но кожа все равно начала растворяться под действием оружия чистого.

— Это просто предупреждение, — пояснил священник, прекратив воздействие. Чистый подождал, пока я приду в себя, прежде чем начать говорить. — Чтобы ты знал, что упрямиться бесполезно. Мы с тобой будем встречаться каждый день до тех пор, пока я не узнаю то, что меня интересует.

Он снова принялся меня поджаривать — теперь несколько дольше. Я молча корчился, лежа на своей шконке. Он даже вопроса не задал. Где-то я читал, еще в прошлой жизни, что так делают специально. Чтобы заранее сломать допрашиваемого. И если жертва сама спрашивает, что ей сказать, значит, уже готова отвечать на вопросы. Поэтому я молчал. У меня совсем немного вещей, которые я считаю необходимым скрыть. С вопросами чистого пересечься не должны. Но прогибаться перед ним… Ярость. Ярость и дикая ненависть, вот что давало мне силы. Наконец священник прекратил.

— Итак, вопросы. — Зрение прояснилось, и я увидел недовольное лицо святоши. Похоже, что да, действительно, он рассчитывал на другую реакцию. — Где находится твоя напарница. Та, с которой тебя постоянно видели. Какие у нее способности. Отвечай. И помни, мой бог даровал мне способность чувствовать ложь.

Ну, это не сложно. Я постарался, чтобы на лице не проявилось облегчение.

— Ее зовут Ева. К какой семье принадлежит не знаю. Способности — быстрая и сильная. Где находится — не знаю.

— Не врешь, — удовлетворенно кивнул священник. — Расскажи, где ты видел ее в последний раз.

Я рассказал, мне не сложно. Уже понятно, почему он пришел. Кера не зря мне приснилась — она действительно сбежала. Точнее, Ева сбежала. И теперь её ищут. Даже вот ко мне пришли. Глупости, конечно. Священник даже не надеялся, что я как-то помогу в поисках, просто проверяет все возможные варианты. Однако и сдаваться раньше времени святоша не собирался.

— Когда в последний раз ты связывался с этой женщиной. — А вот с формулировками вопроса он мне прямо помогает. Не уверен, что скажи он «подруга» или «напарница», его чувства не показали бы ложь. Все же с Евой я почти не общался. А так я с чистой совестью ответил, что тогда же, когда видел в последний раз.

— Ты имеешь предположения, куда она могла пойти, после того, как поняла, что не выполнит твое задание?

— Понятия не имею, — ответил я, и тут же мысленно выругался.

— Ложь, — удовлетворенно кивнул священник, и снова приступил к пытке. В этот раз он не останавливался до тех пор, пока я не выдержал и не закричал. Вероятно, и дальше бы жег, очень уж ярко проступила на лице гримаса удовольствия, но пришлось прекратить — в камеру вошел жандарм.

— Святой брат, прошу вас, остановитесь! — попросил он. — Я понимаю вашу ненависть к этому ничтожному, но он должен быть жив и не поврежден сверх меры к моменту окончания суда. Молю! У меня приказ от иерарха Прима! Осужденные преступники должны предстать перед общественностью целыми и в сознании!

Да уж, спасает он меня не из жалости. Но я все равно был ему благодарен. Одежда давно рассыпалось, магия чистого лизала голое тело, медленно испаряя верхний слой кожи. Особенно жгло глаза — как ни зажмуривайся, свет проникал даже сквозь закрытые веки, а прикрывать лицо руками я боялся. Поняв, чего я опасаюсь больше всего, он на этом и сосредоточит усилия. Глаза мне нужны целыми, их не восстановишь.

— Ты, конечно, прав, добрый человек, — процедил священник. — Я действительно немного увлекся. Однако и этот язычник удивительно силен. Его даже святая магия берет с трудом. Тем не менее, одну ошибку ты все же совершил — это ничтожество теперь уверено, что останется живым и относительно целым. Как прикажешь его допрашивать?

Жандарм ощутимо побледнел — это нетрудно заметить даже в полумраке камеры.

— Святой брат, есть и другие способы, кроме дара господа нашего. Можно сохранить внешний вид арестованного, и даже оставить его относительно здоровым, но он все равно будет счастлив ответить на любые вопросы. Я прикажу приготовить необходимое, и завтра мы сможем их испытать.