– Или ты можешь просто перебраться ко мне.
Она не соглашается, но и не отказывается категорически. Меня воодушевляет её молчание.
– Это предложение действительно пожизненно и не имеет срока давности, – добавляю и поспешно начинаю её целовать.
Вечером ей удаётся уговорить меня на небольшую прогулку. Мы бродим по тихим улочкам, в моей руке покоится её рука. Сложно поверить, что я так счастлив, просто идя рядом с ней. Словно она – недостающая деталь от меня, ворвалась в мою жизнь, встала чётко на своё место, и я не мыслю больше своей жизни без неё.
– Я должна сказать тебе что-то важное, – говорит мне Арина. – Просто ты должен знать... Иногда моей выдержки не хватает, и я бросаю незаконченные дела, не могу их завершить, понимаешь? Нет сил, вдохновения... Не знаю, как объяснить.
Мне не нравится, к чему она ведёт. Нутром чувствую, что поговорить она хочет снова про наши отношения. Не в том жизнеутверждающем ключе, который фонтанирует у меня.
– Не уверен, что понимаю, Арина Сергеевна, – недовольно цокаю.
– Я увлекалась вязанием, – грустно улыбается она, – научилась сама. Крючком и спицами. Вязала шапки, снуды, платки, свитера... А потом, в один момент, перегорела и так и не нашла сил начать снова. Я хотела заниматься фотографией: муж подарил мне камеру, оплатил фотошколу, мне всё нравилось, пока я не перегорела. Остыла и всё. Освоила фотошоп, делала сказочные фотокниги, по-настоящему увлеклась цифровым скрапбукингом... И бросила. Я вела кулинарный блог... Шила игрушки... Шила платья... Нижнее бельё... И всё бросала.
– Это ты меня сейчас с вышивкой сравниваешь или с фотошопом? – усмехаюсь в ответ.
– Ты не понимаешь. Я сдаюсь при малейшем намёке на затруднения, – она покусывает губу, качая головой. – Даже ребёнка сама не смогла родить. При первых же схватках попросила анестезию, из-за этого родовая деятельность затихла, и меня отправили на операционный стол.
Я крепко прижимаю её к себе. Вот тебе и соблазнительница Арина Сергеевна, восседающая у барной стойки! Маленький, испуганный котёночек. Мой.
– Я уже понял, Арин, что ты за человек. – Целую её макушку. – Не бойся, слышишь? Тебе не нужно быть сильной. Я буду, Арин. Просто оставайся рядом и люби меня, Арин. А я сверну горы, завалю мамонта, построю дом, посажу дерево... Словом, сделаю всю мужскую работу. Я буду твоей силой, Арин, не позволю тебе сдаваться, буду брать, толкать, двигать, шевелить, нести в заданном направлении, но больше никогда, слышишь? Больше никогда не позволю тебе сдаться.
Она горько плачет в моих объятиях. Мне кажется, вместе с этими слезами выходит её неуверенность в завтрашнем дне.
21. Питер
Утро понедельника начинается не с кофе. И даже не с бодрящего душа.
Утро понедельника моей новой жизни начинается с горячих тесных объятий моей женщины, с неторопливых сладких поцелуев, с лёгких хриплых стонов... С меня, вторгающегося в её разомлевшее ото сна тела. С оглушительного оргазма, вызывающего помутнение рассудка, чёрные точки, слабость во всём теле.
Пока я в душе, Арина готовит завтрак и варит кофе. Улыбается, светясь от счастья, разглядывая, как я шлёпаю по полу босыми ногами в одном лишь полотенце на бёдрах, нежно трётся носом о гладко выбритую щёку, прежде чем поцеловать, кормит меня омлетом, пьёт за компанию со мной кофе.
– Какие у тебя планы на сегодня? – спрашиваю, переживая, чтобы не скучала весь день одна.
– Здесь приберу, поваляюсь немного с книгой, а потом хотела прогуляться. – с улыбкой отвечает она, и я улыбаюсь в ответ. – Во сколько ты планируешь быть дома?