Едва выйдя с кладбищенской территории, невольно расплываюсь в улыбке: мне навстречу несётся маленький вихрь, ураган с шапкой набекрень. Подхватываю на руки своё долгожданное счастье и получаю слюнявый поцелуй беззубого ротика.

– Ну здравствуй, Дарья Игоревна!

– Папатька, ай! Ай! – Дочка умильно морщит носик, показывая, что замёрзла.

– Знаю, моя хорошая, – распахиваю куртку и прижимаю кроху к себе.

– Она не хотела садиться в кресло без тебя, – оправдывается Катя.

– Характер, – вздыхаю я, получая сочувственные улыбки от старших детей.

Так и ношу Дашу за пазухой, пока Ирина Павловна не выходит из калитки. Глаза женщины покраснели от слёз, но она уже успокоилась. Раньше бывало и хуже.

– Давайте, – командую я, – рассаживайтесь, а то моя дочь не угомонится, пока все не займут свои места.

Мы вместе обедаем, проводя время за воспоминаниями. Сидим мы в уютной квартирке в Курьяново, где с недавних пор живут вместе Никита и Катюша. От того страннее мне снова погружаться в свои собственные воспоминания.

Егоза Даша неугомонно скачет на моих коленях, пока я пытаюсь впихнуть в неё хотя бы несколько ложек супа. Никто не торопится мне помочь. Своё драгоценное сокровище я редко доверяю кому-то другому. Слишком уж дорого мне далось моё счастье. Но никто и не обижается. Все всё прекрасно понимают. Или стараются понять. А может, просто приняли и полюбили меня со всеми заморочками.

В конечном итоге Арина Сергеевна оказалась права. В одном точно. Стоило мне только открыться для чувств и перестать бояться любви, как многие шаблоны сурового мира Игоря Аркадьевича Щедрина полопались как мыльные пузыри. Теперь я тоже искренне люблю всех этих людей.

Теперь я часто думаю, каким же глупцом был, скрываясь от счастья в скорлупе из лже-независимости. Теперь я зависим от счастья. Особенно, зная, как хрупко оно в руках Господа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Бросаю взгляд на часы, стараясь сделать это незаметно, но Катюша всё равно успевает увидеть.

– Пора?

– Да, нам нужно выезжать, а то на поезд опоздаем.

Она так умоляюще смотрит, что я, конечно, не могу устоять: протягиваю ей ребёнка, и она радостно тискает малышку. Потом передаёт Дашку бабушке, и та воркует с девочкой ещё несколько минут.

– Я на вокзале попрощаюсь, – ухмыляется Никитос и протягивает мне ключи от своей машины. – Я всё ещё не собираюсь убивать своего отца и младшую сестру, имей в виду на будущее, пап.

Я смеюсь, показывая, что оценил его шутку, но ключи принимаю.

– Ты всё поймёшь, когда сам станешь родителем, – обнимаю сына и поспешно добавляю, – но, умоляю, не торопись с этим. Кате нужно отучиться. И тебе тоже.