– Маш, я тебе розы не дарил?

– Дождешься от тебя!

– Смотри, какой веник приволок! За прошлое и на будущее! Бери, бери! Когда еще сюда попадем!

– Макс, не порти красоту такую! Я тебе что сказала?

– Не растут они больше нигде! – Авдотья Захаровна прошлась мимо диких огненных роз, вдохнув аромат.

Голова слегка кружилась. И не понять, то ли бабочка сидит, то ли еще какой диковинный цветок. А от птичьего крика и пролетающих пчел и шмелей закладывало уши.

– Царство цветов! – Дарина, которую Авдотья Захаровна почему-то всегда называла Дарья, вопила от восторга, охала и ахала, прикладываясь к каждому и носом, и руками, и обнималась с ними, и фотографировала во всех ракурсах.

– У нее на цветы всегда была такая реакция, – Никола восторгов суженной не разделял. – С ума с вами с бабами сойдешь! Я понимаю, если бы я щуку вытащил на удочку метра на полтора.

– Главная особенность этого мира, что здесь нет растений, которые вытесняют цветковые. Прежде, чем войти сюда, мы переоделись. Именно по той причине, чтобы не занести семена осота, вьюнка, и прочих корневищных, которые быстро отвоевывают территории. Здесь собрано девяносто пять процентов насекомых опылителей и видов бабочек, а в земле специальные черви и бактерии, которые делают землю рыхлой и плодородной. И птиц, их естественных врагов. Иногда Бог, открыв для себя что-то новое, внезапно начинает изучать свойство, признак или содержание во всех их проявлениях. К примеру, налепил топтыжек, и дал им в пищу папоротники и хвощи. Мягкие, растут быстро, размножаются споро. А когда развелось их, задался вопросом: а как сделать так, чтобы ходили они без присмотру, но под присмотром – и так появились хищники. Поначалу, неказистее топтыжек. Не радовали они его – лениво ходят, лениво ищут, изо дня в день, изо дня в день. Стал на ноги их смотреть, на зубы, на то, во что одеты. И так появились большие зубы и маленькие, и вогнутые внутрь, и вывернутые наружу, и лопатой, и иглой, и широкие, и узкие, и острые, и тупые, и для травы, и для мяса… И про ноги то же не забыл, про панцирь, про шкуру… И стало их много, и разных. И снова понял – смотрит на творения свои, и один радуется. И сотворил первого человека. Дал ему самые крепкие зубы, самые быстрые ноги, самый полезный хвост, одел, как ему на то время казалось, краше солнца ясного.

– Итак, появились дины! – хохотнули Маша и Ядвига, о чем-то пошептавшись, взглянув на троих динов и Валидола между ними, рассматривающих медовуху бочковидную, пытаясь слизнуть с огромного цветка липкий нектар.

– Так вот, – не обратив на них внимания, Авдотья Захаровна чуть укрепилась в голосе, – первый признак разумности – если представители вида умеют распознать красоту и оценить ее. Животные существуют по принципу: они и есть мир. Они тоже копируют друг друга, учатся, обращаются к опыту, но сам опыт приходит к ним, как данный свыше. Тогда как человек держит опыт при себе и размышляет, оставляя за собой право выбора поступить так или иначе. Человек не копирует бездумно, испытывая себя перед тем, как применить увиденное на практике. У животных – коллективная память. Тогда как человек несет ее в себе. Пример, вывели животное из природы, пожил месяц другой в клетке, вернули, а он отвык от всего, не узнает никого. Или человек, для которого и клетка опыт.

Пока Авдотья Захаровна говорила, слушатели глотали ее слова, как воду живую, навострив уши и не проронив не слова, не отрывая от нее взгляда. Гром, тот смотрел влюбленными глазами – нигде и никто больше не смог вырастить сразу сотню растений с его планеты, да чтобы еще дали семена. Словно попал домой. Упал на колени, щупая их, не мог поверить глазам.

– Перспективный ответ! – Макс переглянулся с ухмыльнувшимся Кириллом.

– Авдотья Захаровна, дайте-ка я коротенько… – в руке Яна как по волшебству появилась ручка и блокнот. – Как вы там сказали, коллективная память?

Старушка махнула рукой, присаживаясь в тенечке на опушке.

– Вот он, клад! Исстари хорошая примета – увидишь цветущий папоротник – желание сбудется… Скоро уже, совсем скоро! Папоротник цветущий. Листья широкие, а корень толще. Редко цветет, но красота неописуемая. Ишь, дураки-то, рвали его бездумно, никто не прошел мимо, а красоты его не видели. Так вот, второй признак разумности. Не всякий думающий человек имеет право называться человеком. Лишь тот народ благ у Бога, кто редкое явление сохранит и для потомков, и для Бога, прославляя его. Не войдет в Семиречье человек, который побежал собирать папоротник. И Богу такой не нужен: не рвать его, а навозом обложить.

– Бабушка, а когда он зацветет, можно на него посмотреть? – поинтересовалась Северина.

– Ну, конечно, милые вы мои чада, для человека красота такая кажется, – Авдотья Захаровна погладила листья цветущего папоротника рукой. – На третью ночь придем сюда. Ишь, бутон прячет! Хитрит!