Я протяжно застонала и, открыв глаза, встретилась с пристальным взглядом мужа.

– Плохо?

Я не смогла ответить. Только медленно опустила веки, соглашаясь.

– Я сейчас позову врачей, маленькая… Мы сейчас все решим!

Да… Мы отсрочим агонию.

После волшебного укола мне действительно стало легче. Я уснула и проспала почти до обеда. Вообще, если бы мы жили еще сто лет назад, меня бы уже давно не было. Я бы умерла, максимум – через год от начала болезни. Опухоли, подобные моей, тогда были летальны в ста процентах случаев. Благодаря достижениям современной медицины – я протянула три года. И по большей части радовалась отвоеванному у смерти времени. Но только не тогда, когда боль была такой сильной.

– Привет, – шепнул Яков. Он знал, что когда мне делалось хуже, мой слух становился очень чувствительным. Поражение височной доли доминантного полушария головного мозга было довольно неприятной штукой. Когда я впервые прочитала о возможных симптомах этого заболевания, меня охватила паника. Я поняла, что в любой момент могу потерять себя. Со мной могут случиться слуховые, обонятельные, вкусовые, иногда даже зрительные галлюцинации… Я могу потерять речь, перестать адекватно воспринимать реальность… Со мной могут произойти выраженные вегетативные расстройства, неадекватные эмоциональные реакции и прогрессирующее расстройство личности… Даже смерть не пугала меня так сильно…

– Привет…

– Ну, как ты?

– Лучше… Не смотри так, я не шучу.

– Нужно позвать доктора. Пусть он тебя осмотрит.

– Зачем? Вряд ли что-то изменилось за те пару часов, что я спала.

– Нам нужно следить за твоим давлением.

– И с этим с успехом справляется робот. Видишь, – кивнула я на дисплей, – все в полном порядке.

– У тебя учащен пульс, я все же схожу за врачом.

Если Яков что-то втемяшил себе в голову, то отговаривать его не имело смысла. Совершенно. Я повела плечом и снова прикрыла глаза.

– Убавить свет?

– Нет. Все в полном порядке.

Когда за мужем закрылась дверь палаты, я поднесла руку к лицу. Она показалась мне необычно маленькой. В то время как ярко-оранжевые герберы на тумбочке, напротив – очень большими. Я поняла, что то, чего я так долго боялась, подкрадывалось ко мне все ближе… Мое зрительное восприятие исказилось. Я понимала, что герберы не могут иметь форму огромного треугольника, но видела я их именно так. И это так сильно пугало…

Дверь в палату отъехала, и на пороге возникла тонкая хрупкая женщина. Я моргнула, в попытке избавиться от наваждения, но ее образ никуда не исчез.