– То есть? – на мой вопрос Таисия тяжело вздыхает.

– Ой, тяжко с тобой. Зачем тебе было ехать непременно в поезде? Владимира там не было, он птица другого полета. Твоя мать меня об этом уж точно не просила.

– Ну и зачем?

– Ну ты тупая, что ли? – не выдерживает она. – Теперь половые чакры доминируют над головными? – несколько секунд я смотрю на нее в упор и до меня вдруг доходит.

– Это, чтобы я встретила моего Демьяна? Это… это он моя судьба?

– Не знаю я как его зовут. С именами у меня сложно. Тебе виднее. Но это он, конечно. Знаешь, я удивлена. Почему-то я думала, что ты в итоге профукаешь вашу последнюю встречу и поведешься на букву «В». Все-таки мать твоя прилично обработала тебя за все годы, проведенные вместе. А ты молодец. Удивила. Приятно удивила.

Мне бы надо разозлиться в очередной раз на маму, немедля высказать ей все, что думаю, вот только вместо этого я улыбаюсь как дурочка, понимая, что Демьян – моя судьба. Прокручиваю в голове весь разговор в ту нашу встречу у Таисии. А ведь все она сказала, как есть. Темненький с сединой. Это уже потом она пошла на попятную про «светловолосого». Видимо, мама насела на нее с фотографией Владимира. А черные точки на теле – татуировки. И про возраст угадала.

– Вы такая… крутая. Спасибо вам большое, – сама не поняла, как это вырвалось из меня, а затем и вовсе обняла не самую дружелюбную и тактичную женщину.  Вместо предполагаемой злости во мне играют совершенно другие эмоции. И почему-то на глазах появляются совершенно непрошеные слезы. – А зачем вы сказали, чтобы я с мамой не общалась, она же явно просматривала наш сеанс, любительница все контролировать, – отпускаю женщину и отхожу на шаг назад.

– Именно эта часть ей и не понравилась, – усмехается. – Хотя я сказала, что так было нужно для того, чтобы ты поверила в мою речь и в последний момент не сорвалась с крючка, то есть не бросила затею отправиться в санаторий.

– Понятно. И про шубу вы правду сказали, жаль, что не послушалась. Ее украли. А вы тогда еще сказали, что я пропускала с ним встречи. Это тоже правда?

– Правда.

– А где?

– Ну скажешь тоже, я же не всевидящая. Что-то связанное с работой.

– Ну да, это неважно. Слушайте, вы, наверное, боитесь мою маму? Ну что она вам навредит. Давайте я с ней поговорю. Она вас преследует? Не дает работать?

– Нет. Не трогай ее и вообще не думай о ней. Сказала же забудь, что у тебя есть мать.

– Скажете тоже, не думать о ней. Я ее боюсь, тем более теперь, когда она знает, что я встречаюсь с татуированным сантехником, – и только после сказанного, чувство тревоги вернулось на круги своя. Она ведь многое может сделать и это отнюдь не лишить денег и работы. А вдруг засадит его в тюрьму? – А может, вы там что-нибудь видите… ну то есть как сделать так, чтобы они с папой не испортили жизнь моему Демьяну?

– Ничего не делай. Живи так, как живешь. И идти к ней разговаривать и что-то просить – тем более не нужно. Им сейчас будет не до тебя. Но ты не лезь, у всех своя судьба. Ты сама поймешь, когда их можно будет навестить. Не потому что надо по каким-то нелепым правилам, а потому что сама почувствуешь, что тебе этого захочется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– То есть все будет хорошо?

– Все никогда не бывает и не будет ни у кого хорошо. Это бред. Вот видишь, сегодня обосралась, завтра поскользнешься и сломаешь ногу.

– Я сломаю ногу?!