Мысленно прикидывая объем работы, я пробежался взглядом по рядам. На всех партах — новых, еще пахнущих деревом — домиками стояли стулья. Отнюдь не маленькая аудитория была рассчитана минимум на пять-шесть групп, которые здесь, скорее всего, в ближайшее время не появятся. Работа явно была бессмысленной, но при этом трудоемкой. Алина словно специально нашла, чем бы меня посильнее загрузить.

За спиной глухо щелкнул замок, и провернулся ключ. Я обернулся как раз в тот момент, когда Алина закрыла дверь.

— Знаешь, что меня больше всего раздражает после Белого бала? — вдруг спросила она и, не дожидаясь ответа, ответила сама: — Эти метки, — она кивнула на мою руку.

В тишине запертой пустой аудитории раздались шаги.

— Я вижу их на каждом, — продолжала Алина, подходя все ближе, — кто их получил. Чувствую их жжение как свое…

Рука в черной перчатке грациозно взлетела в воздух и опустилась мне на плечо, а другая — неторопливо повела по моей груди, словно пытаясь нащупать, есть ли что-то под свитером.

— И хочу, чтобы хоть кто-то вновь вернулся на правильный путь…

Говоря, она все усерднее водила по моей груди, уже ничего не ища, а просто лаская — стоя так близко, как не оказывалась еще ни разу. И движения ее ладони, и особенно внезапный блеск ее глаз смутно намекали, что она возбудилась. Жаль, медальона на мне не было, чтобы узнать это наверняка.

— Я рада, — Алина неожиданно улыбнулась, — что ты сделал первый шаг…

Глядя глаза в глаза, она спустила другую свою руку с моего плеча и, сжав мою ладонь, положила себе на талию. Пальцы ощутили нежность ее тела даже через блузку. Точь-в-точь как тогда на комиконе, она сама повела мою руку, позволяя ей подниматься выше, по-хозяйски ощупывать ее фигуру. Наедине, за запертой дверью, где точно никто не потревожит, ее ладонь скользила по моей груди, а моя добиралась до ее — более интимного момента с ней у меня еще не было.

— До того, как ты его взял, ты был таким хорошим, таким правильным…

Знала ли она вообще мое имя до того, как я взял медальон?.. От ее поглаживаний, улыбки, слов я уже просто выпал из реальности. Аромат ее духов обволакивал — карамельный, приторно-сладкий, одновременно возбуждающий и вызывающий тошноту — я даже не знал, что сильнее.

— Неужели тебе настолько важен секс?..

Не ожидая ответа, она протолкнула мою руку себе на грудь — без малейшего намека на смущение или сомнение — и, удерживая там, надавила на ладонь так, чтобы я сам сжал упругое полушарие.

— Хотя я тебя не виню… В этом возрасте вы все такие, — прекратив меня гладить, ее рука изящно взлетела вверх. — Все считаете, что это самое главное…

Обтянутые тканью пальцы плавно пробежались по моей щеке, но при этом не передавая ни тепло, ни нежность — я чувствовал лишь причудливый узор кружева. Компенсируя это, моя ладонь мяла ее грудь.

— Но я бы очень хотела, — голос Алины стал елейно вкрадчивым, — снова увидеть тебя таким, как прежде…

Придвинувшись еще ближе, она прижалась бедром к моему паху, словно проверяя готовность, которая после такого вступления была полной.

— Поэтому давай так…

Улыбнувшись, Алина резко отступила на шаг назад и как ни в чем не бывало села на парту. Меня же невольно пробрал озноб — будто горячий душ без предупреждения выключили, оставив меня среди холода кафельных стен — аж по коже побежали мурашки. Пальцы, которые всего миг назад сжимали ее грудь, теперь стискивали лишь пустоту.