К дому ее мужа я подъезжаю в шесть и, еле найдя парковку, долго сижу, смотрю на окна шестого этажа, где периодически мелькает фигурка Лиды, и подбираю слова. Спустя десять минут понимаю, что гиблое это дело. Все равно все в голове смешается, как только ее увижу. Так что выключаю двигатель, выхожу из тачки, достаю большую машинку на радиоуправлении и букет роз. Закрыв дверь, снова поднимаю голову. Там все еще мелькает Лида. Можно даже представить, как она тоже волнуется в ожидании нашей встречи, задается вопросами о разговоре, который я ей обещал.

И поднимаюсь на лифте, убеждая себя, что сначала будет разговор, а потом все остальное. Тем более Тихон дома, с ним особо не порезвишься.

С этими мыслями и нажимаю дверной звонок и жду, пряча за спиной подарки.

Что сказать? С чего начать?

Лида словно специально решает меня мурыжить. Долго не открывает, затем дверь отворяется, и на пороге появляется какой-то огромный мужик, чешет лапу о голое волосатое брюхо, а я хмурюсь. Да ну. Я не мог ошибиться.

— Тебе чего, разукрашенный?

— Мышку, — только и могу выговорить, нихера не понимая.

— Машку? Нахуй тебе моя Машка? Маша! А ну иди сюда!

— Не Машку, а Мышку.

Рядом с ним появляется женщина в мятом халате, жующая соленый огурец.

— Это кто такой?

— А я почем знаю?!

— Не ври мне, тварь! Мне еще Серега говорил из двадцать седьмой, что ты мужиков водишь!

— Да никого я не вожу!

Тут руку мне тянет что-то легкое, а я все еще в ахуе смотрю на эту орущую парочку.

Лида в бардовом халатике с запахом тянет меня вниз по лестнице.

— Эй! Ты куда пошел!

Не успеваю уйти, как мне чуть в нос не прилетает кулак. Я не теряюсь, бью его в челюсть, а за это мне в глаз прилетает другой кулак. Женский, но тяжелый. В итоге Лида вдруг кричит: «Милиция!», и парочка отползает в свою халупу, а Лида смеется и поднимает брошенный на пол букет.

— Эпичное появление, ничего не скажешь.

— Блядь, — трогаю под глазом. — У тебя же шестой.