«Прослушиваю» бесчисленные разговоры.

Так вот — эти трое знают мало. А вот умершим прямо сказали, что у них два варианта: либо закончить дело, либо сдохнуть. Третьего не дано. Поэтому они и предпочли расстаться с жизнью. Возможно, тут не обошлось без ментальных установок, но мои «подопечные» точно не знают.

Этих троих сочли неспособными в случае пленения раскрыть планы Неспящих.

Но я не теряю надежду отыскать в обломках их памяти что-нибудь полезное. Потому что можно и не участвуя в политике знать: сплетни и разговоры за выпивкой никто не отменял. Хвастовство опять же.

Расслабившись, отстранившись от собственного сознания, я скольжу в чужих сознаниях, постепенно погружаясь в транс…

В какой-то бесконечный момент этого скольжения по воспоминаниям ощущаю на себе взгляд Элора. Но я уже достаточно глубоко в трансе, чтобы суметь отстраниться от этого отвлекающего чувства.

Потом взгляд пропадает.

А после сильные руки пересаживают меня в удобное мягкое кресло.

Я всё скольжу по чужим сознаниям, и они так податливы, они так легко раскрываются. Жаль, им не хватает целостности. Но зато эти воспоминания полностью в моей власти, и больше ничто не может от меня укрыться. Воспоминаний очень много накопилось за годы жизни их хозяев, но моя воля озаряет своим светом даже самые далёкие, самые тёмные участки.

Передо мной оказывается поднос с едой, и я, чтобы избавиться от назойливо кормящих рук, грызу мясо и пью сок, практически не выныривая из транса, удерживаясь в нём почти без усилий.

Моё сознание так приятно рассредоточено, в нём нет места боли и страху, я поднимаюсь над всем этим обыденным, над своей оболочкой. Я — это больше не я, а квинтэссенция воли, магнит в форме вопроса «Каковы планы Неспящих?», притягивающий из осколков памяти металлические стружки ответов. Самые мелкие. Самые, казалось, невзрачные и незначительные.

«Стружки» выбиваются из кусочков чужих воспоминаний, тянутся ко мне, ко мне, ко мне.

Соединяются, перемешиваются, складываются в узоры…

Сквозь транс я ощущаю, как начинает ломить виски.

Тело зовёт.

Но опять отстраняюсь, чтобы тянуть из чужой памяти и перетасовывать крупицы, чтобы понять…

Осознание выбивает меня из транса, и следом накатывает такая усталость, что я с судорожным выдохом сгибаюсь к коленям.

Виски ломит невыносимо, глаза жжёт, но не от слёз — глаза пересохли. Стук собственного сердца оглушает.

Надо отдышаться, собраться.

Проделанной работой я имею полное право гордиться.