— Спасибо, но у меня есть своя машина. К тому же сегодня придется остаться в оазисе, чтобы утрясти кое-какие дела.

Это была ложь. Ройан собиралась к вечеру вернуться в квартиру в Гизе, но, по неизвестным ей самой причинам, не хотела сообщать Нахуту о планах.

— Тогда встретимся в музее в понедельник.

Ройан уехала из оазиса, как только сумела вырваться от друзей и родственников, а также крестьян, большинство из которых всю жизнь работали на семью Дурайда. Она чувствовала какое-то странное отупение; соболезнования и назидательные фразы из Священного Писания казались бессмысленными и нисколько не утешали.

Даже в этот поздний час бетонная дорога через пустыню оставалась весьма оживленной. В обе стороны тянулись вереницы машин, поскольку завтра была пятница. Ройан вытащила раненую руку из перевязи, чтобы та не мешала вести машину на приличной скорости. И все же она увидела зеленую линию деревьев, обозначавшую начало орошаемой и возделываемой полосы земли вдоль Нила, главной водной артерии Египта, только в пять с лишним часов вечера.

Как всегда, чем ближе к столице, тем больше машин. До огромного здания в Гизе, которое выходило окнами на реку и огромные каменные монументы, высившиеся в вечернем небе, Ройан добралась, только когда стемнело.

Оставив старый зеленый «рено» Дурайда в подземном гараже, Ройан поднялась на лифте на верхний этаж.

Открыв дверь квартиры, она замерла на пороге. Гостиная была разграблена — даже коврики подняли, а со стен сорвали картины. Ройан пришлось с трудом пробираться через груды сломанной мебели и разбитых украшений. Идя по коридору, она бросила взгляд в спальню и убедилась, что и та не избегла общей судьбы. Одежду выбросили на пол, шкафы стояли нараспашку. Одну из дверец сорвали с петель. Кровать перевернули, а подушки и простыни швырнули на пол.

Из ванной доносились запахи духов и прочей косметики, но у Ройан не хватило моральных сил отправиться туда. Она и так знала, что найдет. Вместо этого Ройан прошла по коридору к комнате, которую они с мужем использовали как кабинет и мастерскую.

Первой вещью в хаосе, которую она заметила и оплакала, были старинные шахматы, подаренные ей Дурайдом на свадьбу. Доску из янтаря и слоновой кости разбили на две части, а фигуры валялись по всей комнате. Ройан нагнулась и подняла белую королеву. У той откололась голова.

Держа фигуру в здоровой руке, женщина, как лунатик, подошла к столу у окна. Ее компьютер уничтожили. Казалось, монитор и системный блок раскурочили топором. С первого взгляда можно было понять, что на жестком диске не осталось информации — его уже не починить.

Следующий взгляд упал на ящик, где лежали дискеты. Его вместе с другими вытащили и швырнули на пол. И разумеется, опустошили. Помимо дискет, исчезли записные книжки и фотографии. Оборвались последние связи с седьмым свитком. После трех лет работы испарились последние доказательства его существования.

Ройан опустилась на пол, чувствуя себя измученной и побежденной. Рука снова заныла, и никогда в жизни Ройан не ощущала такого одиночества и такой уязвимости. Она и не думала, что будет настолько тосковать по Дурайду. У нее задрожали плечи, а глаза наполнились слезами. Ройан пыталась их сдержать, но они жгли глаза. Тогда она решила — пусть текут. Ройан сидела среди руин собственной жизни и плакала, пока слезы не иссякли, а потом свернулась калачиком на заваленном рухлядью ковре и погрузилась в сон, порожденный усталостью и отчаянием.