— А кинжал?

— Кинжал, точно!

Даниель с досадой зашептал заклинание, и я почувствовала легкое покалывание в пальцах руки, державшей подарок жены велета. И все, больше ничего не произошло. Кинжал как был, так и остался в сжатой ладони. Я глянула на Даниеля, он улыбнулся. Спросила:

— Не получается?

— Все получилось, детка.

— Но я вижу его!

— Ты теперь хозяйка, конечно, ты будешь видеть кинжал. Но я его уже не вижу. И все остальные тоже.

— Какое сильное заклинание!

— Я тебя научу, — самодовольно шепнул Даниель мне на ухо. — Матушка ждет.

В последующие полтора часа я всерьез думала, что сойду с ума. Можно было подумать, что мы снова перенеслись в императорский дворец и попали на роскошный прием, а не на обычный субботний обед в семье магов. Матушка Даниеля расстаралась на славу, и блюда, украшавшие длинный стол, были достойны отдельного описания. Таких я не видела никогда, не то что пробовала. Мне даже в голову не могло прийти, что можно подать на обед три разных вида супа! Три! Зачем? При всем желании похвастаться большим количеством желудков, чем один, никто из присутствующих не мог! Я даже у Даниеля тихонько спросила:

— А вы отдаете остатки обедов в сиротские приюты?

Он уставился на меня, как будто я ляпнула что-то неприличное, и пришлось скромно опустить глаза в тарелку. Когда я выйду замуж и буду устраивать такие пиры, обязательно сделаю так, чтобы ни крошки не пропало…

Начальник Тайной Полиции и его супруга пытались завести светский разговор, но я была слишком смущена великолепием обеда и окружающей обстановки и отвечала кратко, хотя и вежливо. Еще меня совсем не радовало внимание господина Велконти к моей персоне. Я была уверена, что во дворец меня больше не пустят, а Линне подберут другую фрейлину из числа студенток. И я не смогу видеть Рохана. Разве что в академии, но и там Тайная Полиция найдет способ оградить цесаревича от нежелательного контакта. И это отец Даниеля еще не знает про смертельный приворот!

Отобедав, супруги Велконти удалились в салон, а я повернулась к Даниелю:

— Скажи, ты же можешь перенести меня в академию прямо сейчас?

— Я об этом и думал, — ответил он слегка рассеянно, комкая салфетку на коленях. — Лучше сейчас же, чтобы успеть тебя устроить до начала недели.

— Зачем меня устраивать? Ведь у меня уже есть комната!

— Адриана, я не могу оставить тебя в общежитии.

Это было сказано твердо, тоном, исключающим всякие возражения. Разумеется, я взбрыкнула, как молодая необъезженная кобыла:

— Скажи на милость, куда же ты собираешься меня поселить? В подвал?