Когда сестрёнка припёрла к стенке, мол, чё-то я после болезни не такой, как всегда, пришлось сочинить душещипательную историю о том, что во время болезни на меня снизошло… ммм… ну, много чего снизошло… эээ… и вошло. А часть старого вышла, места в черепушке на всё не хватило. И нынче в моей голове каша… ээээ… в смысле, куча новых никому не ведомых знаний. И от этого я лишился части своей памяти, ну заодно и речь изменилась. Воооот!

Наша знахарка, слушая эту ахинею, сначала офигевала, а потом давилась от смеха. Но оставшись со мной наедине, высказала все свои ехидные соображения о моих умственных способностях. Да я и сам обалдел от своей "великой фантазии", очень уж неожиданно Машка наскочила. Ну что скажешь девятилетней девчонке о брате, который ничего не помнит из прошлого, знает массу нового и говорит как неродной?

Софа весело болтала с дедком и даже выглядела помолодевшей. Мне, не слишком привычному к сибирскому говору, было забавно наблюдать за их разговором. Знахарку я понимал полностью, а дедок периодически вставлял незнакомые слова и фразы. В результате беседа на слух воспринималась несколько странно. Но судя по всему, трудностей в общении меж собой они не испытывают. Удивительно: Софа, столько прожив в глуши, не говорит как местные. Сестра вон живет в деревне не из старожилов, а словечек уже нахваталась. Зимой замаюсь переучивать.

Я сидел на трясущейся телеге, прислушиваясь краем уха к болтовне, и размышлял о нашем дальнейшем житье-бытье. Оставаясь крестьянами, нам к лучшей жизни трудно будет пробиться. Надо как-то дворянством обзаводиться. Эта мысль не раз меня посещала после рассказа ведуньи о княжеском семействе Воронцовых. Для дворян сейчас открыто больше дорог, чем для остальных. Само собой, добыть бумаги, подтверждающие благородное происхождение, тяжело, но, думаю, всё же возможно. А что, переедем в город — слишком уж нас здесь хорошо знают — и займёмся "облагораживанием". Ну, а дальше посмотрим.

Стоит попросить Софу взяться за наше обучение зимой, и в первую очередь это касается разговорной речи и манер, ведь многое должна помнить из своей гувернантской жизни. Она, кстати, рассказала про мальчика Натальи Воронцовой. Он всего на пару лет раньше Мишки родился. Воспользоваться этим, что ли? Звали его Александр — как меня в той жизни. Знак свыше, однако. Машку сюда, естественно, только за уши сможем притянуть. Но уши у неё длинные, почти эльфийские, выдержат. И знахарка, надеюсь, поможет, она же до конца оставалась с умирающей. Объяснит в полиции: выжил, мол, Александр Воронцов и вся недолга.

Я порасспросил её о последнем приходе в Красноярскую усадьбу. Так персонал там был уже не тот, что ранее. Приезжала какая-то шишка от старших Воронцовых и всю старую обслугу уволила. Рассчитала, как тут говорят. Оставила нового управляющего, который судьбой ребёнка не интересовался, а услышав о смерти Натальи, захлопнул ворота, ничего не сказав.

Разумеется, всё, что я задумываю, для этой эпохи некрасиво и неблагородно. Но я жил в другое время, и моя совесть молчит. Ммм… Хотя нет, даже рада семейке Воронцовых пакость сделать. Если они забыли о своём благородстве по отношению к дочке, то почему я должен быть благородным по отношению к ним? Нарываться на неприятности я не собираюсь — о происхождении станем говорить тихонечко и в крайнем случае. Хмм… Ох чует моя задница, мексиканских страстей всё равно не избежать. Да и у Софы, боюсь, возражения возникнут. Опять же смерть ребёнка могли официально зарегистрировать.

Можно и с матерью поговорить, вдруг от папани нам какие бумаги о дворянстве достались. Тогда вообще всё в кайф. Правда, отдаст ли она их нам, неизвестно, маловаты мы для самостоятельной жизни. Эх, паспорта — вот головная боль, или что здесь сейчас вместо них?

Пока я размышлял о будущем, дедок успел пересказать Софе все местные новости и теперь травил какие-то байки из прошлого. А мимо тихонько проплывала просыпающаяся тайга. Я так и задремал на мягких мешках под монотонный сибирский говорок, несмотря на тряску. Разбудили меня, уже когда подъезжали.

В село мы прибыли часа за четыре до полудня. Называлось оно Устьянское. Довольно здоровое, уж точно больше сотни домов. Торг найти было нетрудно: наша дорога выходила как раз на окраину, где на берегу реки и скопилась вся толпа торгующих. По моим прикидкам, человек двести — двести пятьдесят.

Перед въездом в эту кучу малу наш дедок встретил старого приятеля.

— Здраствуй, часом братан!

— И тебе, братан, поздорову!

— Чево нонча поздно?

— Дык, глико, чё деется, Софа матушка нас порадоват.

Похоже, ещё один знахаркин знакомец. Раскланялись, разговаривать стали. О как землю-то оба копытом бьют перед нашей хозяюшкой! Блин, ну просто пара гнедых рысаков… нее… седых рысаков.

Нас с телегами отправили поближе к стоянке приятеля деда. Я впервые в прошлом столкнулся с таким количеством людей и немного растерялся. А ведь чуть более двадцати дней назад по многолюдному Питеру бродил. Оглядываясь кругом, никак не мог избавиться от ощущения массовки из исторического сериала. Весь народ принарядился, пестрота одежд бросается в глаза. Порядка, правда, никакого нет. Большинство торгует прямо со своих телег. Продают всякую всячину — от зерна и картошки до стеклянных бус и платков. Некоторые ходят с лотками свежеиспечённых, вкусно пахнущих пирожков, караваев и пряников, некоторые — с корзинами леденцов разнообразных форм и размеров. Ээх… да чего тут только нет! Желудок сразу потребовал попробовать увиденное и побольше, побольше.

И меж всего этого бурного безобразия ходят покупатели. В основном крестьяне, но попадались и одетые иначе, в исторических фильмах примерно так купцы и лавочники одевались. Были и казаки, и азиаты в халатах.

Порадовало, что рядом бесплатные общественные туалеты поставлены и денег за торговлю никто не спрашивает. Дедок разрешил нам расположиться на его телеге, свои мешки они перекинули на другую. Горшки с настойкой второй дедок забрал. Машка, взобравшись на облучок, начала размахивать шкурками, звонко их расхваливая. Знахарка присоединилась, но уже без крика, степенно так. Я в торговлю не вмешивался, они это делать умеют лучше, цены все заранее обговорили. Поэтому я старался просто присматривать за вещами, ходил вокруг, рассматривал окружающих.

От одного просто оторопел. Ходит плюгавенький мужичонка с ворохом белья и в женских кружевных панталонах, одетых поверх штанов. Я даже глаза протёр: эт чё, местный рекламный ролик? Дилер и промоутер в одном флаконе, ё-моё… Хм… а мужское бельё у него есть? Наверно, есть, э… мужик, стоять, казбек. Меня немного достало спать голышом с голой Машкой и ходить без подштанников. А ещё у Мишкиного тельца могут поллюции начаться, шкуры потом отстирывай. Ну я и сторговал кучу нижнего белья и ночнушек, себе и сестрёнке, в обмен на шкурки.