– На днях видел, как вы покупали у Мэрфи кошачьи подстилки. А если точнее, в субботу утром.

– О-о-о-о, – протянула она.

– Был не один, поэтому не мог подойти к вам, засвидетельствовать свое почтение.

Она улыбнулась. Повернулась к машине, добавила "Тайда".

Он облокотился на урчащую машину – через две от нее.

– Кот или кошка? – Кошка, – ответила она. Он доставал из пакетика хрустящие бисквиты.

– А вы откуда родом? – спросила она, насыпая порошок в бункер с белым бельем.

– Из Питсбурга, – ответил он. – Здесь живу уже пять лет. Имею в виду Нью-Йорк. Из них три года в этом доме. – Протянул пакет, сверля ее голубыми глазами.

– Нет-нет, спасибо, – улыбнулась она и закрыла коробку с "Тайдом", утопив носик внутрь. Повернулась к нему спиной, положила коробку с порошком в корзину.

– Я из Уичиты, – сказала она. – Здесь уже... о, Господи!.. восемнадцать лет.

– Я сразу понял, что вы со среднего Запада, – сказал он. – Манера разговора. Слушать вас приятно...

Взглянула на него. Стоит и поглощает крошечные печеньица...

– Спасибо, – ответила она.

Вставив фильтры на место, захлопнула крышки.

– Самое время надевать противогазы, – произнес он вполголоса за ее спиной.

"Джорджио"... Она сразу поняла, что он имел в виду. Обернулась.

Женщина с восьмого, коренастая и с челкой, стояла в дверях, под видеокамерой. На ней были темные очки, на Шее – янтарные бусы, сама в черном платье с длинными рукавами. За ее спиной мужчина вкатывал велосипед в один из лифтов.

Они поздоровались с женщиной с челкой. Та направилась к автоматам. Высоченные каблуки черных туфель цокали по виниловому покрытию, а ее "Джорджио" забивал и "Тайд" и жавель. Пит повел носом, улыбнулся.

Она тоже улыбнулась, опуская монетки в прорезь стиральной машины. Он пошел к сушильным аппаратам. Монетки, между тем, провалились, машина вздрогнула, заурчала.

Она вставила в специальную рамочку дискету с программой, подождала, пока вспыхнули нужные кнопки.