– Лично мне мало радости дарить лишнее. Я обратно не еду. Мне на запад надо, а не на восток.

Мишка виновато посмотрел на Андрея.

– Андрюха, я тоже остаюсь. В Одессу поеду, у меня там родственники. Там легче обменять рыжье на деньги. Если хочешь, и вам обменяю.

Андрей подавил тяжелый вздох. Он оставался один. Это круто меняло его жизнь. Черт возьми, туго же ему придется. Кольнула обида. Неужели им не будет плохо без него? Наверное, будет. Но они видно, решили отбросить эту лирику. От этого и было особенно обидно. Они знают, что им нужно. А что нужно ему? Этого он не знал. Он смотрел на коробочки с драгоценностями и ловил себя на том, что не испытывает никакой радости. Больше того, на душе было противно. Противно, и все тут.

– Надо сегодня посидеть, – сказал Генка. – Может, никогда больше не увидимся.

– Точно, – подхватил Мишка. – Только не у Сысоича. Давайте купим вина и устроим пир у моря.

– Но сначала надо отчитаться, – сказал Андрей.

Они поднялись, чтобы пойти к Сысоичу, и обомлели: старик сам шел к ним, и не один, а в сопровождении двух местных блатных. Один бугай с воловьей шеей, другой хищного вида стручок.

Сысоич как-то странно улыбался.

– А мы вас обыскались. Хоп – и куда-то пропали.

Он сел рядом с ними среди валунов, отер со лба пот. Блатные остались стоять.

– Ну что, огольцы, вляпались? – сказал Сысоич, закуривая сигарету.

– Чуть не вляпались, – уточнил Андрей.

– Да нет, – протянул Сысоич, – вляпались. Ну а с чем ушли? Показывайте.

Ребята понуро молчали. Все их планы рушились, как карточный домик.

Андрей придвинул старику сумку. Сысоич заглянул в нее, озадаченно помолчал, потом тихо спросил:

– А где остальное?

– Какое остальное? – удивился Андрей.

– Корень, не пудри мне мозги. Вы всю витрину выгребли, а тут сколько?

– Тут все, что мы взяли, – сказал Андрей.