Евсеенкову предъявляли обвинение в хищении пшеницы и ячменя, незаконном обмене одной училищной машины на другую. Дело тянули, срок следствия продлевали. А когда все развалилось, дело прекратили, но чтобы не срамиться — по ст. 6 УПК РСФСР. Не статья, а палочка-выручалочка: «изменение обстановки». То есть Евсеенков — преступник, но общественную опасность потерял. Сколько об этом писано-переписано: работники прокуратуры сами себя так удачно спасают. Но тут, надо же, Евсеенков решительно воспротивился. Виноват — судите, нет — прекращайте «за отсутствием состава преступления». Дело возвращают на доследование другому следователю. Вновь прекращают по ст. 6. Евсеенков вновь не согласен. Он борется за личную честь, но и у тех, опытных юристов, своя честь — мундира. Дело вели четыре следователя, причем один только Стародубцев прекращал дело трижды.
Минуло четыре года борьбы, когда за него взялся новый следователь А. Булгаков. Так и хочется сказать Толя Булгаков. Юноша с большими красивыми глазами, выглядит мальчиком. 26 лет, недавно закончил Харьковский юридический.
К этому времени Евсеенков уже стал инвалидом — сердце.
Новый следователь запретил выписывать Евсеенкову больничные листы.
Л. Гнездилова, участковая медсестра, ударник коммунистического труда: «Врача, который лечил Евсеенкова, несколько раз вызывали в прокуратуру. Булгаков и сам приходил историю болезни проверять. Смотрю — ребенок. А Василия Ивановича жалко было, я ему сказала: не ходите сейчас, врачи боятся, а лекарства я сама дам».
В истории болезни сохранились следы. Вот резолюция главного врача поликлиники: «б/л по состоянию здоровья выдан необоснованно». Евсеенков поехал в Курск, там врачи подтвердили: состояние здоровья внушает опасение.
Евсеенков: «У меня нагрузка в училище небольшая, но расписание составили так, чтобы я был занят каждый день, хотя бы по часу-два. Чтобы в Москву не съездил… Я отправил телеграмму в ЦК КПСС, и через несколько минут к воротам подъехала милицейская машина».
— У вас что, в Москве родственники? — спросил как-то Булгаков простодушно, и Евсеенков понял, что и междугородные телефонные разговоры его тоже известны.
Я все думаю, как сумели в глухом крошечном городке освоить все способы оцепления? Это же целая наука.
«Дело», однако, не двигалось. Булгаков изыскивал новые обвинения. Евсеенкову привозили домой ворованную картошку. Не подтвердилось. Использовал учеников при строительстве личного дома. Опять мимо. Наконец, Евсеенков еще в колхозе задавил насмерть ребенка. Проверили — ерунда.
А. Исаев, бывший руководитель оркестра в училище: «Следователь меня на очную ставку с Евсеенковым пригласил. Говорил ему, если не признаешь эту статью, другую найду».
— Разговаривал на «ты»?
— Да, на «ты».
Евсеенков: «От настроения зависело. Иногда на «ты», но примирительно: «Слушай, давай по-хорошему».
А. Исаев: «Булгаков все никак не давал ему познакомиться с какими-то бумагами (очередное постановление об отмене постановления о прекращении уголовного дела.— Авт.). Тогда Василий Иванович вышел и вернулся с районным прокурором. Тот пожал плечами и так недружелюбно: «Ну что тут у вас? Ну дай ты ему, раз просит». И ушел. Булгаков двумя руками бумаги держит: «Читай, на, в моих руках». «Но мне нужно выписать»,— и попросил лист бумаги. Булгаков на окно кивнул: «Вон — киоск, видишь?» Василий Иванович побрел, купил школьную тетрадь».
Колхозники, узнавшие о беде своего председателя, написали письмо: «Мы твердо верим, что это чья-то ошибка. За все 13 лет жизни в Шуклино он не допустил ни одного нечестного или несправедливого поступка. Его самого никто ни разу не видел нетрезвым, не в деле. Очень просим внимательно разобраться в его судьбе, он для нас дорогой человек». Подписей — несколько страниц.
…Побывал я в колхозе.
Баня на ремонте, аэропорт давно закрыт, дорога еще не достроена. Ее прозвали «Евсеенковской».
Во имя чего, ради чего все делалось? Во имя чего беззаконие плодило беззаконие?
Уже новому районному прокурору — Митяеву поступило распоряжение от первого заместителя прокурора области В. Брежнева: «Предлагаю вам лично совместно со следователем т. Булгаковым тщательно изучить это дело… В ходе дополнительного следствия следует предъявить обвинение Евсеенкову В. И. О результатах дополнительного следствия и направлении дела в суд (выделено мною. — Авт.) прошу сообщить в облпрокуратуру к 1 марта 1985 года». Директива, приказ, никаких там «в случае, если факты подтвердятся…» В суд! Булгаков хоть и с опозданием (трудности-то немыслимые), но дело до конца довел и 21 мая 1985 года лично, минуя райпрокурора, письменно рапортует — кому бы вы думали? — первому секретарю райкома партии Пронскому: «Закончил расследование». В письме младший юрист Булгаков просит «решить вопрос о пребывании Евсеенкова в рядах КПСС».