Узнав, что я подарила Марку «череп», зная, какими свойствами он обладает (Ада у нас оказывается еще неплохой артефактор), она накануне практики уговорила его надеть подарок, типа талисмана удачи. Ночью, воспользовавшись триалитовым кулоном, под видом меня попала в место будущей практики и стала дразнить привязанного монстра, всячески его мучая. Ну а там, осталось только дождаться, пока Марк потеряет свой кулон, и туда попаду я. Оттуда прийти я уже не должна была. Следующим шагом была петрушка, тут Ада поставленной цели не достигла, но хоть получила моральное удовольствие, которое было подпорчено моими кошмариками.

Ну, а когда ректор внезапно подорвался и вылетел из ресторана, в котором они разговаривали на очень серьезную тему, Адоника, будучи довольно сообразительной, поняла куда свалил аморт. А потом решила вызвать Полицию Нравов, полагаясь чисто на интуицию, и не просчиталась. Таким образом, она снова напакостила, ведь слышала, как я говорила Самию Самичу о том, что скандалы мне не нужны.

Ну и вот, в общем-то. К концу их рассказа, моя вредность уже нервно курила в сторонке, а пакостная натура обзавелась нимбом и уже стала отращивать крылья. Я чувствовала, что аморт был очень зол, это было понятно уже по тому, как он крепко прижимает меня к себе.

– Покушение на жизнь, планирование подчинения, устраивание беспорядков в общественных местах... Не подскажешь, любимая, сколько им там лет светит?

– От шести до десяти по первому пункту, от десяти до двадцати по второму, от одного до трех по третьему, плюс лишение титула, – лучезарно улыбнулась я.

Несомненной заслугой нашего Уголовного Кодекса было то, что все сроки складывались, то есть нашим махинаторам придется сидеть лет тридцать, а то и больше.

Аморт снова поцеловал меня в висок. Было у меня ощущение, что он еле-еле сдерживается.

– У вас нет доказательств! – взвизгнула Ада.

Аморт протянул руку, и ленты, сковывающие шею этих гадюк, стали большим записывающим кристалом.

– Ой, надо же какая неожиданность, – усмехнулся ректор.

Тут барон с боевым кличем бросился на нас, готовя смертельное заклинание в руке, из меня совершенно непроизвольно вырвалось зеленое свечение, которое окутало нас в ту же минуту, что и щит Даринера. Вдвоем, они смогли поглотить заклинание. Зря, конечно, барон внес свою лепту в историю сегодняшнего вечера, так как Даринерчик и так был зол, а это... ну... это стало последней каплей. Аккуратно, бережно, заботливо ссадив меня, он мгновенно прижал барона к стене, встряхнул его и, ударив затылком, снова припечатал к поверхности.

Действие произошло буквально за мгновение. Мы с Адой не успели и глазом моргнуть. А потом наши взгляды встретились. Справедливо рассудив, что пока почти жених ведет мужской разговор с барон, мне бы не помешала поговорить по душам с змеюкой коварной. Очень вовремя голубые нити окутали Аду, обездвижив ее (спасибо тебе огромное, Даринерчик!). Девушка визжала и орала. Я встала и подошла к ней.

– Ненавижу! – взвизгнула она. – Тварь! Ненавижу!

– Знаешь, ты настолько моральная уродка, что мне даже тебя немного жаль, – я совместила указательный и большой пальцы. – Вот настолько, однако, это не помешает мне кое-что сделать.

Я потянулась к сумке воздушницы, покопалась в ней и нашла то, что искала. Поднесла найденный предмет к ее лицу.

– Угадай, что я собираюсь делать... – протянула я.

Адоримара с ужасом в глазах смотрела в зеркало.

– Помнишь, я же обещала...

Хмыкнула в ответ на ее умоляющий взгляд, выдернула волос с ее головы, приложила к поверхности зеркала и, закрыв глаза, стала шептать заклинание. Теперь моя девушка-кошмарик, всегда будет с Адоникой. Заметное только для воздушницы, мое творение было универсальным способом контроля и одновременно с этим источником позитивных и негативных санкций, будет Ада себя хорошо вести – девушка-кошмарик не будет видимой, ну, а если наоборот, сами понимаете...

Последний раз посмотрев на притихшую Адоримару, перевела взгляд на аморта, который чего-то там мудрил с бароном.