Из кабины машиниста, высунувшись едва ли не по пояс, выглядывал помощник, так что я задержался в тени и пропустил первые несколько вагонов. Потом рванул по перрону, держась рядом с поездом и, уравняв скорости, прыгнул, зацепившись за поручень. Забравшись обеими ногами на подножку, прижался к стене вагона, чтобы меня было не так заметно.

Двери, естественно, были заперты, так что пробраться внутрь сходу не получилось. Повиснув на поручне на одной руке, второй я попытался дотянуться до перил хвостового тамбура. Эх, не достаю! Придётся прыгать.

Колеса стучали по стыкам рельсов всё шустрее, шпалы так и замелькали под ногами — миновав платформу, машинист поддал пару. Уф, одно неверное движение — и костей не соберёшь. Но и вечно торчать на подножке тоже не будешь.

Страшновато. Но страх при этом взбудоражил кровь, заставил сердце затрепетать в лихом азарте. К тому же тело-то молодое, крепкое, здоровое, подвести не должно. Тут и прыгать-то — метра полтора, не больше.

Оттолкнувшись от подножки, я сиганул вдоль стенки вагона, зацепился обеими руками за перила тамбура и на пару коротких, но весьма неприятных мгновений повис, барахтаясь в поисках опоры. Наконец, подтянулся и перемахнул через перила в тамбур.

Почти тут же дверь в вагон распахнулась, и я едва успел отпрянуть в сторону.

— Ух… Прошу пардону! — чуть заплетающимся языком произнёс вывалившийся из вагона усатый тип в расстёгнутом плаще. — Вагон-ресторан ведь следующий?

Я пожал плечами и он, фыркнув, отправился дальше по переходу, на ходу залихватски закидывая за спину конец длинного зелёного шарфа.

А насчёт ресторана хорошая мысль. Там спрятаться будет проще, чем просто шататься по вагонам. Выждав пару минут, я отправился вслед за усатым.

Нет, следующий вагон оказался обычным, пассажирским. Слева — узкий проход, справа — что-то вроде открытых купе. Четыре полки — две внизу, две вверху, откидной столик посередине, под потолком — полки для багажа. В целом, что-то подобное я и ожидал увидеть. Разве что народу в вагоне, кажется, куда больше, чем предусмотрено мест. Многие спали, но сидя. Я не увидел ни одного, кто бы расположился на полке, как следует, растянувшись в полный рост. Даже на верхних полках располагалось по два-три человека.

Публика тут, судя по одежде, была небогатая. На меня мало кто обращал внимание, разве что провожали ленивым любопытствующим взглядом.

Я, не торопясь, прошёл по коридору, разглядывая мимоходом пассажиров и ловя обрывки фраз. Самое главное — в вагоне было тепло, даже немного жарковато, так что быстро отогрелся. Заметив в стекле свое отражение, задержался немного и, достав платок, оттёр несколько пятен сажи и засохшей крови с лица и шеи.

Судя по отражению, выглядел я хоть и немного потрёпанно, но прилично. Одежду мне Аскольд выдавал из своего старого гардероба, благо роста мы были почти одинакового. На момент побега я был одет в черные брюки без стрелок, чёрную жилетку и плотную льняную рубашку серого цвета в тонкую черную полоску. Брюки запылились на коленях и никак не желали очищаться. Похоже, это пепел, а не пыль. Чтобы скрыть бурые пятна на манжетах, пришлось подвернул рукава рубашки до локтей. Но в целом, вроде бы ничего подозрительного в глаза не бросается. Даже потёртая кожаная сумка через плечо смотрится вполне органично.

Добравшись до противоположного конца вагона, я немного задержался. Снова соваться на улицу не хотелось — только немного отогрелся. К тому же в тамбуре было не протолкнуться — там столпилось несколько человек, дымящих папиросами. В самом вагоне тоже было изрядно накурено, спасали только приоткрытые окна.

Я вдруг поймал взгляд одного из курильщиков, искоса наблюдающего за мной сквозь застеклённое окошко в двери. Взгляд этот мне не понравился, как, впрочем, и сам тип — носатый, угрюмый, одетый в потёртую кожаную тужурку и картуз с надвинутым на самый лоб козырьком.

Гопота — она и в Африке гопота. Молодчики, стоявшие в тамбуре, явно относились к этой категории. Неопределённого возраста, чуть навеселе, с хриплыми голосами и совершенно дебильными смешками, сопровождающими речь. Судя по долетавшим до меня обрывкам разговора, они радовались какой-то недавней добыче. На одном из них я разглядел приметный зелёный шарф, явно выбивающийся из гардероба.

Четверо. И в тамбуре расположились не просто чтобы подышать свежим воздухом. Местечко идеальное, особенно если один из следующих вагонов и правда вагон-ресторан. Тесновато, темновато, и мимо не пройдешь. Удобно «щупать» выходящих из ресторана пассажиров, особенно тех, что изрядно приняли на грудь.

Я вдруг поймал себя на том, что неосознанно сжимаю кулаки. Страха перед шпаной не было, но один вид этих типов взбудоражил какую-то странную, глубинную ненависть. Снова отголоски старой жизни, которой я не помню?

Толкнув двери тамбура, я выбрался наружу, придерживая портфель подмышкой. Попытался, не останавливаясь, миновать неприятных попутчиков. Но это оказалось непросто — стоило мне показаться снаружи, все четверо сгрудились у дверей, технично организовав давку на ровном месте.

— Эй, молодой! Ты чего борзый-то такой, все ноги оттоптал!