— Да, ваше величество?

— Вон отсюда! — Она повелительным жестом указала на дверь.

— Подчиняюсь вашему величеству.

И Спархок со своей молодой женой поспешили в королевские покои, сопровождаемые только Миртаи. Спархок не имел ни малейшего понятия, как долго тамульская великанша намеревается оставаться в их присутствии. Он не хотел обижать ее, но…

Однако Миртаи и не собиралась задерживаться здесь надолго. Она отдала все необходимые распоряжения личной прислуге королевы, касавшихся горячей ванны, ужина, уединения и прочего интима, и наконец, полностью всем удовлетворившись, она подошла к двери и достала из-под свое портупеи огромный ключ.

— Думаю, это все на сегодняшний вечер, Элана? — спросила она.

— Да, Миртаи, — ответила королева, — и большое тебе спасибо.

Миртаи пожала плечами.

— Это то, о чем мне положено заботиться. Не забудь о том, что я тебе говорила, Спархок. Утром я вас выпущу, — заключила Миртаи. Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, и тут же до Спархока с Эланой донесся громкий звук ключа, поворачивающегося в замке.

— Этакая громила, — беспомощно рассмеялась Элана. — Давай-ка лучше отправляйся в ванную, а то от тебя пахнет не поймешь чем. О, кстати, будь так добр, верни мне мое кольцо обратно.

Он вытянул вперед обе руки.

— Какое из них? — спросил он. — Хоть убей, я не могу их различить.

— Конечно же, это, — она указала на его левую руку.

— И как ты его узнаешь? — сняв кольцо и одевая его на палец королевы спросил Спархок.

— Да любой, у кого есть глаза, различит их.

— Ну, как скажешь, — пожал плечами Спархок.

По правде говоря, Спархок не привык принимать ванну в присутствие молодых леди, но Элана, казалось, ни в какую не желала лишать его своего общества. И он начал свой рассказ, принимая ванну, и продолжил его за их вечерней трапезой. Однако было и такое в долгом повествовании Спархока, что Элана не смогла понять или понимала неправильно, но основные события мирились с ее пониманием и воображением. Когда Спархок поведал ей о смерти Кьюрика, юная королева побледнела и на глазах ее выступили слезы, но выражение скорби сменилось жестокостью, едва она узнала об участи, что постигла Энниаса, ее тетку и кузена. Кое о чем Спархок умолчал, а о некотором не упомянул и вовсе. Порою рыцарь как бы невзначай замечал: «Тебе стоило бы быть там». Особенно старательно он избегал упоминание о том отчаянии и печали, что опустилась на мир и проникли людские души после смерти Азеша. Он считал, что негоже говорить об этом молодой женщине вначале ее беременности.

А затем, когда уже смеркалось и они лежали рядом на мягкой уютной постели в теплом успокаивающем полумраке, Элана рассказала ему о тех событиях, что произошли здесь в его отсутствии.

Возможно, из-за того, что они лежали в постели, разговор зашел о сновидениях.

— Это был такой странный сон, — мягко произнесла Элана, поуютнее устроившись в его объятиях. — Яркая радуга сплошь укрывала купол небес, и мы были на острове, самом чудном и необыкновенно прекрасном. Там росли деревья, очень древние, и в их изумрудной зелени прятался мраморный дворец с изящными белыми колоннами, и я ждала там тебя и твоих друзей. И затем вы пришли, каждый ведомый диковинным белоснежным зверем. Сефрения поджидала вас вместе со мной, и казалась она совсем юной, и была там малышка, еще совсем дитя, она играла на свирели и кружилась в танце. И вела себя в точности как маленькая императрица, и каждый подчинялся ее приказам. — Элана хихикнула. — Она даже назвала тебя старым ворчливым медведем. А затем она повела речь о Беллиоме. Все это оказалось очень сложным и туманным, и я поняла лишь немногое из сказанного.