— Я не уверен… — Спархок нахмурился, — но если какой-нибудь талесийский крестьянин найдет вход, он ведь может добраться и до сокровищницы.

— Да, если ему хватит смелости и упорства.

— Да, и не пройдет и пары месяцев, как сюда сбежится пол-Талесии.

— Ну и что тебя беспокоит? Ты хочешь сам заполучить сокровище Гверига?

— Не думаю. Жадность — привилегия Мартэла.

— Так что же, в конце концов?

— Это особое место, Сефрения.

— В каком смысле?

— Теперь оно священно, — расспросы волшебницы начинали раздражать его. — Нам здесь явилась богиня, и пещера не должна быть осквернена толпой пьяных и трясущихся от жадности охотников за драгоценностями. Я бы чувствовал то же самое, если бы кто-то покусился на ризницу эленийского храма.

— Спархок, — Сефрения растроганно обняла рыцаря.

— Так мы сможем спрятать вход в пещеру?

Сефрения что-то пробормотала, потом остановилась и нахмурилась.

— Подождите здесь, — сказала она и, прислонив меч к стене галереи, прошла немного назад по проходу к самому краю круга света, отбрасываемого светящимся клинком, и задумалась. Постояв так немного, вернулась обратно.

— Я хочу попросить тебя кое о чем опасном, Спархок, — мрачно сказала она. — Хотя, надеюсь, с тобой все будет в порядке. Образ Афраэли еще ярок в твоем сердце, и это защитит тебя.

— Что я должен сделать?

— Мы используем Беллиом, чтобы сокрыть пещеру. Есть, конечно, и другие способы, но надо же убедиться, что камень принимает твою власть. Полагаю, что так оно и будет, но проверить не лишне. Ты должен быть сильным, Спархок. Камень может не захотеть выполнить твою волю, и тебе придется заставить его.

— Мне и раньше приходилось иметь дело с упрямцами, — пожал плечами Спархок.

— Не думай, что это будет легко, дорогой. Ну, идем.

Они продолжили подъем по спиральной галерее. Рев водопада стихал далеко позади. Отдаляясь, монотонный гул воды распадался на множество отдельных голосов, многократно отражаясь от неровных каменных стен грота. Вместе со звуком менялось настроение Спархока. Усталая радость от достижения долгожданной цели и трепет перед явлением истинного лица Афраэли сменялись глухим страхом перед зловещей темнотой каменного нутра гор. Темнота эта пугала его как когда-то давно, в детстве. Безликие тени притаились вне круга света от их светильника — меча, и злорадно скалились там, замышляя козни против затерявшихся в подземелье людей. Он нервно оглянулся через плечо. Казалось, где-то далеко позади, в темноте, что-то двигалось. Он разглядел только неясный перелив густой, глубокой тьмы, заметный только краем глаза, нечто смутное, бесформенное и жуткое. Когда же он бросал туда прямой взгляд, ничего, кроме темноты видно не было.

— Дурь какая-то, — досадливо пробормотал он и двинулся дальше, стараясь не оказываться вне круга света.