— Спасибо, — пробормотала я, и, обернувшись, встретилась взглядом с Рахмановым.

— Владимир Сергеевич?! — удивленно воскликнула я.

— Просто Володя, — поправил он, мягко улыбнувшись. — Вы, наверное, замерзли и устали. Простите, что помешал. — Он шагнул было в комнату.

— Подождите, — остановила его я. — Володя, когда вы разгадали стрелку?

— Уже больше месяца назад.

— Вы не пробовали перебраться к нам?

— Нет, — засмеялся он, — наверное, я не готов был пожертвовать собой, я сомневался, имеет ли моя жертва смысл. Когда кубок опять вернулся, я подумал, что, возможно, вы в отъезде или еще не поняли, что стрелка действует раз в неделю. Впрочем, еще я думал, что действие стрелки раз в неделю в двадцатом веке, в одиннадцатом — могло оказаться каждый день или раз в месяц.

— Вы всегда приходили один? — спросила я.

— На самом деле, мало кто верил до конца в эту версию, — признался Рахманов. — В это ведь трудно поверить. Целиком рукопись читал и перечитывал только я. Но друзья всегда по первому требованию оказывали мне необходимую помощь.

— Записку написали вы?

— Какую записку? Ах, да. Конечно, я. Когда кубок появился с цветком, я понял, что кто-то, подобно мне, наблюдает за ним. Мне хотелось верить, что это были вы или Святогор. Поэтому я написал записку на двух языках.

— Но не подписали ее?

— Я не был уверен, что вы вспомните, кто я, после стольких переживаний и приключений, — усмехнулся он. — Да это и не имело такого уж значения.

— Володя, вы хорошо знаете испанский, — сказала я. — Ваша работа как-то связана с языком?

— Нет-нет. Я считал своим долгом выучить испанский и арабский, если мой далекий предок, завещавший нам рукопись, говорил именно на этих языках. Мой сын Алексей также изучает эти языки.

— Ну, сейчас это уже немного не те языки, — напомнила я, — хотя нам при необходимости пришлось быстро научиться понимать и такой диалект.

— Вы мужественный человек! — он сказал это как-то просто и искренне.

— Что вы! — смутилась я.

Знал бы он, как тревожно у меня на душе, насколько не радовало меня все вокруг! Мне вдруг захотелось поделиться с ним своими горестями — так легко с ним было общаться.

— Пойдемте, я немного замерзла, — удержала я себя от глупого порыва.