– Что это ты… Ты руководил расстрелом гражданских в космопорту. Не давал им грузиться в корабли, потому что у тебя приказ был – правительство хотело оставить население Калибана ксеносам, чтобы больше никто не посмел бунтовать против Федерации. В назидание, вроде как. И что ты получил за это награду, и гордишься своим прозвищем. И что потом в правительство пришел кто-то новый, твое дело пересмотрели, и отправили тебя на Полигон за военные преступления.

Я вздохнул. Да уж, воистину слава Калибанского Палача идет впереди него, иногда затейливо видоизменяясь. Вот я уже и военным преступником стал. Хотя… Как только меня не называли, особенно либерально настроенные средства массовой информации. Тогда, в самый разгар восстания колоний и в начале войны с ксеносами, эти ублюдки, а точнее, силы, стоящие за ними, использовали любой повод, чтобы посильнее раскачать лодку. Хорошо, что с введением военного положения их всех прижали и заткнули. Как любой нормальный человек, я только приветствую свободу слова, но не тогда, когда она превращается в откровенную ложь.

Странно, но обычной злости я не почувствовал. То ли потому, что привык, то ли потому что все это казалось отсюда, с Полигона, таким чужим и далеким…

– Ты же знаешь, что на Калибане было восстание, да? – спросил я у девушки. Она кивнула. – Полиция и ополчение смогли сдержать бунт, – продолжил я. – А нас перебросили для их поддержки. Просто потому, что внутренние войска на тот момент были слишком заняты, а мы оказались поблизости. Один полк. Нашей задачей была лишь демонстрация силы, никаких боевых действий. Командование наделось, что бунтовщики не решатся продолжать после нашей высадки. Так и получилось. Только вот через несколько дней после нашей высадки, на Федерацию напали ксеносы.

Я смотрел в темноту, а перед глазами оживали картины того страшного дня.

– Калибан был на линии атаки, к нему направлялась часть флота ксеносов. А наш флот подойти не успевал. Как и суда для эвакуации. Было принято решение эвакуировать колонистов имеющимися средствами. И средств этих было мало. Слишком мало. Недостаточно, чтобы забрать всех. В первую очередь было решено спасать женщин, детей и ценных специалистов. И, когда ксеносы ударили по планете… В общем, бунтовщики сошли с ума, смяли полицейские кордоны, и пошли на космопорт.

Те, кто громче всех кричали, как плохо относится к ним Федерация, те, кто требовали от нее независимости, здоровые мужики с оружием, шахтеры, рабочие заводов – они решили, что их жизни важнее жизней их же соотечественников, женщин, детей, обычных, мирных жителей, не примкнувших к бунту. Что корабли, стоящие в порту, нужнее им, чем другим – просто потому, что у них было оружие. Часть нашего полка бросили отражать десант ксеносов, за старшего в порту оставался я. Мы пытались их сдержать, образумить – но это было бесполезно. И тогда я приказал открыть огонь, да.

Я перевел дух, достал фляжку, глотнул воды, и продолжил.

– Мы отбросили их от космопорта, образовали коридор и дали пройти колоннам с беженцами. Все корабли ушли. Все, что были, включая наши десантные боты. Десять тысяч человек, не способных постоять за себя самостоятельно, смогли уйти. Мы остались. Ребята смогли остановить первую волну десанта ксеносов, вот только из них не вернулся никто. А здоровые лбы, затеявшие переворот, из-за которого с планеты ушли грузовики, способные вывезти кучу населения, даже не попытались прийти к ним на помощь. Они были заняты тем, что убивали нас, в тот момент, когда на их планету обрушился общий враг. Мы их уничтожили. Потому что они не достойны называться людьми. Когда пошла вторая волна десанта пришельцев, нас оставалось триста человек. Если бы не корабли орбитальной поддержки, успевшие подойти к Калибану…

Помолчав, я закончил.

– Потом было трехмесячное следствие и суд. В то время, когда мои друзья погибали в боях с ксеносами, а Федерация теряла планету за планетой, информ-каналы трубили о Калибанском Палаче и жестокости правительства. На суде меня оправдали, после – наградили, и я отправился на фронт. Нет, я не горжусь этим прозвищем. И на Рапсодии я не потому, что пересмотрели мое дело, как вам рассказывал Клаус. Но, даже если бы это было так, если бы мне грозила смертная казнь или ссылка на Полигон, даже побывав здесь, а потом снова оказавшись на Калибане, и зная, что именно меня ждет, я бы поступил точно так же.

Я умолк, и оперся о подоконник, чувствуя опустошение. Этот монолог вытянул из меня последние силы. В полной тишине я слышал, как часто стучит сердце девушки, сидящей напротив меня. Я окончательно привык к темноте, и видел ее округлившиеся глаза. Марго подалась вперед, и, прежде чем я успел что-либо понять, ее руки легли на мои плечи, а лицо обожгло жаркое дыхание…

– Эй, какого хрена, Марго? – послышался знакомый и такой раздражающий голос. Девушка вздрогнула и смущенно отстранилась.

– Ты что тут делаешь? – заспанный Клаус близоруко щурился, пытаясь понять, что здесь происходит. – Я тебя ищу, наша смена…

– Долго спишь, – насмешливо проговорила Марго. В ее голос вернулась обычная уверенность. – Я уже пришла менять Алтая.

– Я-то как раз вовремя, а ты вот что-то рановато пришла.

– Тебе какое дело? – с вызовом поинтересовалась девушка.

– Ладно, вы тут выясняйте, кто раньше, кто позже, а я спать пошел, – я забрал рюкзак, арбалет, и двинулся к лестнице, по пути несильно толкнув плечом Клауса. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответила Марго. Рыжий промолчал. Спускаясь по лестнице, я чувствовал, как спину буравит тяжелый, недобрый взгляд. Дис что-то там говорил, что он к Марго подкатывал… Сейчас еще нафантазирует себе, вообще жесть будет. Я тяжело вздохнул. Только этого мне не хватало для полного счастья.

Пожалуй, дверь на ночь нужно запереть покрепче.