Сразу за фонарем, в обтянутом тканью кресле, непонятно как уцелевшем после всего, выпавшего на долю этого района, сидел Фрай. Его умиротворенная поза резко контрастировала с перекошенным от боли лицом и выпученными глазами. Еще более жутким было то, что лицо это смотрело на нас с не самого привычного ракурса: голова инженера покоилась у него же на коленях, придерживаемая сложенными сверху руками.
На стене за обезглавленным инженером жирными, кровавыми мазками было выведено:
Алтай! Он – на твоей совести! Баба – следующая.
Скульптор.
Глава 27
Мне пришлось несколько раз прочитать эту короткую фразу, чтобы понять, о чем речь, мозг врубил защиту и отказывался осмысливать прочитанное. А когда все же осмыслил, я ощутил, как меня затапливает ярость и ненависть…
– Тихо, Алтай. Успокойся. Он этого и добивается – чтобы мы взбесились и наделали ошибок. Тихо. Выдыхай. – Дис неслышно подошел сзади и положил руку мне на плечо.
В этот момент из-за старого одеяла, закрывающего вход в соседнее помещение, послышался странный звук, усиленный акустикой подвала. Мы переглянулись, и, подняв оружие, медленно приблизились к проему. Дис резко откинул полог, я взял проем на прицел, и врубил фонарь на арбалете. Луч заплясал по стенам, осветив нечто странное и бесформенное, сгорбившееся в конце комнаты. Я присмотрелся, и ощутил отчетливый рвотный позыв.
У стены стоял на коленях голый по пояс человек. Туловище сильно наклонено вперед, от падения его удерживали лишь неестественно вывернутые назад руки, привязанные за запястья к проходящей по стене трубе. Спина же…
Я сглотнул, стараясь подавать тошноту.
Бедолагу будто освежевали. С того места, где я стоял, было хорошо видно оголенный позвоночник, от которого неведомый выдумщик с филигранной точностью отделил ребра и вывернул их наружу, на манер крыльев. Сходства с крыльями добавляло что-то, сильно напоминающее человеческие легкие, натянутые на топорщащиеся ребра, и наброшенные сверху лоскуты кожи, срезанные со спины. На стене над жуткой скульптурой была еще одна надпись:
Иуда.
Изувеченная фигура вдруг шевельнулась, и я едва не всадил в нее болт, сдержавшись в последний момент. Кожа на боку несчастного приподнялась, и оттуда показалась окровавленная крысиная морда, заинтересованно глядящая в нашу сторону глазами-бусинками.
– Мать твою, – выдохнул я, сплюнул, и вышел из комнаты.
Не в силах смотреть на тело Фрая, я вышел на лестницу, достал флягу и сделал несколько больших глотков. Через пару минут ко мне присоединился Дис.
– Это Клаус. Кровь еще не успела запечься даже. Умер совсем недавно. Насколько понимаю, все это делали, когда мы охотились за лучником.
– Он был жив, когда… – я не смог продолжить, и снова поднес флягу ко рту. Горлышко выбило стаккато на зубах, и я мрачно усмехнулся. Видели бы сейчас Калибанского Палача те, кто так усиленно его демонизировали в средствах массовой информации.
– Не до конца. Там валяются несколько шприц-тюбиков от стимуляторов, но я думаю, он умер прежде, чем из него начали вытягивать легкие.
Я кивнул, помолчал и спросил: