— Вон там скоро поселятся бараны, — указал на возводящиеся слева от нас. — А тут — текстильная фабрика, шерсть перерабатывать в ковры.
Которых много не бывает.
— Здесь — пищевой цех, кооперативный, производим широкую линейку десертов и полуфабрикатов. — Но вам, Федор Артемьевич и дядя Афоня (гренадер сократился в ходе экскурсии), наверное, не терпится посмотреть на технику.
В гараже сибиряки проторчали добрых полтора часа, общаясь с местными и глазея на блестящую сельхозтехнику.
То, что в колхозах было до моего появления подвергли ремонту и сверху закупили в два раза больше — у нас же «механизированные» звенья!
— Переезжаем! — по итогам экскурсии решил Федор Артемьевич и подмигнул мне. — А я думал врут про тебя, а оно вон как оказалось!
— То ли еще будет! — нескромно заявил я в ответ.
Потому что неизбежно будет!
Глава 3
Попрощавшись с гостями, таки добрался до папы Толи — сидит, бедолага, грустный-прегрустный, бумажки перебирает. Грусть не из-за работы, понятное дело — из-за непутевого брата.
— А, это вы, — без энтузиазма поприветствовал он нас с Виталиной.
Пап Толин секретарь — здоровенный мужик с жутким шрамом на лысом черепе (отшучивается стандартным «бандитская пуля») зашел в кабинет с подносом в руках и наделил нас чаем с шоколадными чизкейками.
— Спасибо, Леопольд Васильевич, — поблагодарил я его.
Мужик откланялся, и я со вздохом пожаловался:
— Жру сегодня как не в себя.
Виталина вздохнула еще горше:
— Три килограмма за неделю набрала!
— Кушайте на здоровье, — рассеяно улыбнулся папа Толя, поставил печать на последнюю бумажку из огромной стопки, откинулся на стуле, снял очки и устало потер пальцами глаза. — Андрея видел? — спросил он меня и поделился грустью. — Даже не зашел ко мне!
— Видел, — подтвердил я. — Ты себя виноватым главное почувствовать не вздумай, пап Толь.
— Физиогномист! — фыркнул он.