— К моменту перехода совхоза под контроль будет два с хвостиком миллиона в рублях и тысяч сто пятьдесят в чеках, — пожал я плечами.

— О*уеть! — впервые на моей памяти выматерился Магомаев.

— И не говорите, — покивал я. — На меня ругаются, представляете — выгребаю мол из магазинов инвентарь для передачи в дар школам, скупаю ширпотреб и игрушки для детдомов, а народ потом нифига купить не может. Лимит в двадцать тысяч ежемесячно мне выставили, у потребных производств — договор о сбыте сверхплановой продукции прямо мне. Частное лицо таких договоров заключать не может, поэтому в СССР с недавних пор существует негласный «фонд Ткачева», на который все и оформляется. Туда же, как только от наших немецких партнеров начнут поступать деньги — а это уже скоро, тиражи у меня там сразу полумиллионные — будет поступать пять процентов настоящей валюты, и при помощи товарищей из Внешторга можно будет закупать зарубежные штуки. Даже удивительно, как много возможностей для самореализации предоставляет Советский Союз! — радостно закончил я монолог.

По прибытии на место съемок начался настоящий ад — КГБшный незнакомый полковник показал нам со съемочной группой карту Москвы-реки и прилегающих территорий, указав, где снимать нельзя ни в коем случае, где — снимать осторожно, и где — в полной мере. А еще…

— Никаких съемок с вертолета — Москва закрытый город со множеством секретных объектов, и подарить врагам его панораму мы не можем.

— Само собой, враги даже не представляют где тут у нас что, ведь у них нет ни агентуры, ни посольства с открыто гуляющими по Москве дипломатами, — с преувеличенным энтузиазмом покивал я.

— Не мое решение, — пожал плечами полковник.

— И одним днем мы его хрен пересмотрим, даже подключив всех, кого можно, — вздохнул я. — Пофигу, работаем с тем, что есть.

Погрузились на яхту, отчалили, поставили Магомаева на нос лицом вперед с просьбой имитировать пение, снимая его при помощи кинокрана, установленного на плывущем впереди нас баркасе. Хорошо, что сегодня солнечно и ветрено — волосы артиста развеваются без всяких вентиляторов, а подсвеченная солнышком Москва частично прекрасна. Встав на якорь прямо посреди фарватера, дали баркасу проплыть справа и слева, снимая профили «поющего» артиста и окрестности. Сложный маневр — проплыть бок о бок мимо Кремлевской стены, к которой Магомаев повернулся лицом, даровав кусочек куплета. Мне бы квадрокоптер! Но технологии несовершенны, поэтому пока даже не лезем. Потом, когда ворвусь в Большую Науку, сделаю и батарейки нормальные — увлекался в какой-то момент жизни высокими технологиями, очень много всего в голове есть — и за беспилотники преемнику товарища Гречко (потому что старый уже) поясню. А еще я немножко знаю за ракеты — только в общих чертах, все-таки какая-то секретность и в моей прошлой России сохранились, и по Википедии «Калибров» и «Цирконов» не построишь, но обойти часть проблем можно — например, с аэродинамикой.

Блин, опасно — если году к восемьдесят пятому СССР тайно наклепает гиперзвука, у старших товарищей могут зачесаться руки от наличия возможности гарантированно вынести стратегического противника превентивным ядерным ударом. Стоп, а где минусы-то? Шутка, откладываем в дальние закутки мозгов и пока не трогаем.

Съемки продолжались до темноты, и, когда мы со съемочной группой решили, что материала хватает, отпустили уставшего, но довольного хорошо проделанной работой — профессионал же — певца домой, а сами отправились монтировать клипешник.

Уныние, ужас и безнадега — вот так можно охарактеризовать продолжавшийся до рассвета процесс. Ноль цифровых технологий, блин — сиди кромсай и склеивай пленку. Долго, муторно, крайне неудобно. А ведь потом еще и звук сверху накладывать с максимально возможным «липсинком», благо поющий рот Магомаева будет показываться не так часто. Концепция такая: сначала зарубежный материал о том как Муслима Магомедовича все любят, затем — круиз по Москве-реке с окончанием у кремлевской стены, которой артист поет последнюю строчку. Посыл — доверие старших товарищей оправдано, певец Магомаев успешно покорил весь мир и вернулся на Родину. Тоже для оправдание роскошного образа жизни — все согласовано, мать вашу, отстаньте уже.

— Сергей, тебе обязательно нужно поступать во ВГИК! — по итогу просмотра финальной (но без звука) версии, заявил режиссер.

Он из новостей, колхозы-заводы обычно снимает, но рулил все равно я, так что он здесь чисто как технически грамотный корректировщик.

— Я туда лекции слушать хожу, — устало (сутки на ногах) улыбнулся я. — И осваиваю учебники по кинопроизводству. Однажды попробую снять кино сам, но для этого мне диплом не нужен. Извините, Рудольф Степанович, но моя голова будет несоизмеримо полезнее для страны, если я пойду в науку.

— Что ж, тогда с нетерпением буду ждать твоего дебюта, — не обиделся он, мы попрощались, и Вилка повезла усталого ребенка домой.