Мы с Олей посмотрели на общую суету и тихо слиняли к себе.

Артей приволок сумки с грибами, честно все поделили, он ушел, а мы свои сразу почистили, разрезали и выложили сушиться.

– Успокоилась? Как ты до ректора достучалась, интересно.

– Оля, еще не успокоилась, потом расскажу, после чая.

Это хорошо, что мы наелись, потому что за мной пришли магистры, аж втроем.

– Возьмите с собой что-нибудь теплое, – негромко прогудел проректор Баршап, глядя в сторону, – там холодно. И ничего нет. Книжку какую-нибудь захватите. Или свой инструмент музыкальный.

– И куда меня опять?

– Домашний арест до выяснения всех обстоятельств.

Оля ахнула, а я возмутилась:

– Домашний предполагает дом.

– А ты в академии останешься, не волнуйся, – хмыкнул незнакомый магистр.

Ну что ж… быстро покидала в рюкзак смену белья, теплую куртку, коврик, пару коробочек с пирожками, флягу с водой, даже термос с бульоном, который не пригодился Лолу. Подумала, положила обе книжки с торсами, влезла в рюкзак, подхватила гитару, огляделась, вроде нормально собралась.

– Готова.

Меня вывели под конвоем, впереди шел проректор, а по бокам магистры. Слухи разносятся быстро, мы шли по коридорам общежития, где обычно немного студентов, а тут в каждой двери кто-нибудь стоит.

Девять ступенек, площадка, переход, девять ступенек. Четыре пролета, я все запоминала. Два этажа вниз.

Завели в подвал, открыв жутко грязную, массивную и неожиданно визгливую дверь огромного сейфа.

В милой комнатке из грубого камня действительно ничего нет, то есть вообще ничего, кроме пыли, узкого окошка под самым потолком и отхожего места, прикрытого деревянным щитом с ручкой по центру. Видать, давно здесь никого не держали, только едва уловимый запах подсказал, что за тайны скрываются под такой добротной крышкой. Магистры молча повернулись и вышли, клацнув визгливой дверью.