Всем желающим ознакомиться с историей исследования Антарктики я рекомендую обратиться к превосходно написанной главе в «Путешествии на „Дисковери“» Скотта или к другим источникам. Я не собираюсь предварять мою книгу общим обзором такого рода, но мне не раз приходилось выслушивать жалобы на то, что «Последняя экспедиция Р. Скотта»{2} переносит непосвящённого читателя в якобы хорошо известные ему места и ставит этим в затруднительное положение, так как на самом деле он не знает, что собой представляло судно «Дисковери», где находится скала Касл, а где — мыс Хат.
Поэтому, чтобы были понятны встречающиеся в этой книге упоминания о тех или иных экспедициях, об открытых ими землях, о следах, которые после них остались, я предлагаю вниманию читателя следующее краткое введение.
Уже самые первые составители карт Южного полушария были уверены, что где-то далеко на юге существует большой континент, который они называли «Терра Аустралис». Эта уверенность несколько ослабла, хотя и не исчезла окончательно, после того как мореплаватели обогнули мыс Доброй Надежды и мыс Горн и не обнаружили там ничего кроме бушующего океана, а впоследствии открыли Австралию и Новую Зеландию.
Поиски продолжались, причём во второй половине XVIII века стимулом для них служили уже не только жажда личного обогащения путешественников и стремление государств к захватам новых земель, но и научная любознательность.
Кук, Росс и Скотт — вот властелины юга.
Основы наших знаний о нём заложил великий английский мореплаватель Джемс Кук. В 1772 году он отчалил от Детфорда на судах «Резольюшн» (водоизмещением 462 тонны) и «Адвенчер» (336 тонн), построенных в Уитби для нужд угольной торговли. Подобно Нансену, он считал, что от цинги можно уберечься разнообразным питанием, и в числе других запасов провианта он упоминает «кислую капусту, бульонный экстракт, морковный мармелад, сусло и пиво».
Были выбиты медали
«для раздачи жителям вновь открытых стран в подтверждение того факта, что мы являемся их первооткрывателями»[6].
Интересно, сохранились ли ещё где-нибудь эти медали.
Миновав мыс Доброй Надежды, Кук взял курс на восток к Новой Зеландии, чтобы оттуда пройти в поисках Южного континента как можно дальше на юг. Первый «ледяной остров», или айсберг, он увидел 10 декабря 1772 года на 50°40′ ю. ш. и 2°0′ в. д. На следующий день он заметил
«несколько белых птиц величиною с голубя, с чёрными ногами и клювом, не виданных мною ранее»[7].
Скорее всего, это были снежные буревестники. Он миновал множество айсбергов — чем дальше, тем реже с их вершин взлетали альбатросы, зато у подножий появились пингвины, — и был остановлен толстым паковым{3} льдом, вдоль кромки которого пошёл дальше. Исходя из предположения, что лёд формируется в заливах и реках, Кук решил, что земля должна быть недалеко. Между прочим он замечает, что, стремясь помочь своим людям переносить холод, он
«приказал удлинить сукном рукава бушлатов (оставлявшие до этого открытой часть руки) и сделать для каждого капюшон из такого же материала с брезентом, что оказалось для них весьма полезным»[8].
Больше месяца Кук плыл по Южному океану, всё время среди айсбергов, а часто вблизи паковых льдов. Погода стояла плохая, обычно пуржило. Кук пишет, что после мыса Доброй Надежды только один раз видел луну.
В воскресенье, 17 января 1773 года на 39°35′ в. д. пересечён Южный полярный круг — впервые в истории. Достигнув 67°15′ ю. ш., Кук встретил непреодолимое препятствие — огромное поле пакового льда. Отсюда он повернул обратно и взял курс на Новую Зеландию.
В конце 1773 года Кук снова вышел из Новой Зеландии, на сей раз без корабля «Адвенчер», с которым расстался.
Высокая волна убедила его в том, что «южнее Новой Зеландии, на её меридиане, земли быть не может, она должна находиться гораздо дальше на юг». 12 декабря на 62°10′ ю. ш. он увидел первый айсберг, а три дня спустя был задержан толстым паком. 20 декабря снова пересёк Южный полярный круг на 147°46′ з. д. и продвинулся до 67°31′ ю. ш. Здесь его подхватило течение и понесло на северо-восток.
26 января 1774 года он в третий раз пересёк Южный полярный круг на 109°31′ з. д., не встретив паковых льдов, а лишь несколько айсбергов. Зато на 71°10′ ю. ш. путь ему преградили непроходимые паковые льды и заставили его наконец повернуть обратно. Он писал:
«Я не берусь утверждать, что нигде нельзя было найти проход и попытаться продвинуться дальше на юг; но это было бы опасным и опрометчивым предприятием, о каком, полагаю, не следовало бы и помышлять человеку, находящемуся в моём положении. В самом деле, я предполагал — и моё мнение разделяло большинство находящихся на борту, — что лёд тянется до самого полюса или прирос к какой-нибудь суше{4}, с которой он соединён с незапамятных времён; и что именно здесь, то есть к югу от этой параллели, образуется первоначально лёд, осколки которого попадались нам то и дело много дальше на север; под воздействием бурь, а возможно и иных причин, ледяной покров раскалывается и уносится на север течениями, которые на высоких широтах неизменно имеют это направление. Приблизившись ко льду, мы услышали голоса пингвинов, но ни одного не узрели; не заметили мы и большого количества других птиц или какие-либо иные признаки, которые могли бы побудить нас предположить, что поблизости находится суша.
И всё же я полагаю, что южнее этих льдов есть земля, но если это действительно так, то она не является для птиц и других живых существ лучшим пристанищем, чем льды, ибо и она тоже должна быть полностью ими покрыта. Я, вынашивавший честолюбивые планы не только проникнуть дальше всех моих предшественников, но и дойти вообще до предела, досягаемого для человека, не огорчился из-за их нарушения, так как оно в известной мере даже несёт нам облегчение; во всяком случае сокращает опасности и тяготы, неизбежно связанные с плаваниями в южных полярных областях»[9].