– Не совсем так.

– Я знаю тебя, Бенджамин Эванс, – возразил Северин. – Помнишь?

Бен поскользнулся, почти потеряв равновесие. Он думал о Северине как о ком-то ненастоящем, как об истории, волшебном принце – прекрасном и недосягаемом. И все еще не мог привыкнуть, что Северин знал о нем больше, чем кто-либо в этом мире.

– Ты множество раз говорил, что любишь меня, – тихо заметил мальчик. Щеки Бена горячо вспыхнули, стоило ему это услышать. – Но, возможно, больше всего ты любил собственное лицо, отражавшееся в стекле.

Было что-то несправедливое в том, как принц знал Бена. Несправедливо, что он мог сыграть на всех Беновых комплексах столетней давности, и как заправский хирург, препарировать его душу рядом стремительных хирургических надрезов – таких тонких и уверенных, что Бену казалось: он истечет чувствами еще до того, как осознает, насколько глубоки раны.

– Нет… это не так, – ответил Бен. – Но да, мне бы хотелось любить, как в сказках, песнях и балладах. Любовью, что поражает, словно удар молнии. И мне жаль, что я добился лишь того, что ты считаешь меня прибабахнутым. Смешным. Это понятно по тому, как ты надо мной подшучиваешь. Я знаю, насколько глуп, но хотя бы не строю иллюзий на этот счет.

Северин плавно вернулся на крышу и учтиво подал Бену руку, помогая слезть с дерева, как мог бы предложить даме в длинной юбке помочь спуститься с лошади.

– Я тоже знаю, Бенджамин Эванс. Ты вовсе не такой глупый, как считаешь.

Бен протянул руку, принимая помощь. Они уже подходили к окну, когда на подъездную дорожку въехал грузовик. Он принадлежал Сьюзи, маминой знакомой; эта татуированная скульпторша лепила лица маленьких зеленых человечков для украшения окон и дверей. Она была в юбке, со стянутыми в хвост волосами, как будто собиралась в церковь или вроде того.

– Странно, – заметил Бен, неподвижно ожидая, пока Сьюзи скроется в доме. – Надо выяснить, что там происходит.

– Ты задаешься вопросом, останусь ли я, – заключил Северин.

Бен кивнул.

– Я буду там, где ты меня покинешь, – заявил принц, усаживаясь на крутящийся стул перед компьютером и изучая Бена непостижимыми мшисто-зелеными глазами.

Бен мысленно составил список смущающих вещей, которые увидит Северин, если посмотрит по сторонам, а потом понял: там нет ничего и вполовину такого же смущающего, что Северин уже знал.

Рогатый мальчик усмехнулся, будто читая его мысли.

Бен спустился по лестнице.

– О боже, ты проснулся, – всплеснула руками мама. Она была очень необычно одета: джинсы без пятен краски, свободный топ в цветочек и три нитки серебряно-бирюзовых бус. Если бы не проблески седины в волосах, издалека ее можно было бы принять за Хэйзел. – Я слышала, как твоя сестра вернулась на рассвете. Скажи ей, чтобы собиралась. Как только я вернусь, мы отправимся в путь.

– А куда ты идешь?

– Весь город собирается у Гордонов. Поговорить о Джеке.

– О Джеке? – эхом повторил Бен.