Северин отпустил ее и направился к разбитому гробу.

– Знаешь, из чего он был справлен? Не из стекла, – сказал он, пробегая пальцами по подкладке. – Не из хрусталя. И не из камня. Из слез. Почти несокрушимый. Его смастерил один из лучших умельцев во всем волшебном царстве, Гримсен. Дабы удержать чудовище.

Хэйзел оцепенело потрясла головой:

– Тебя?

Он фыркнул.

– Неужто старые добрые истории забыты ныне?

– Что мы здесь делаем? – спросила Хэйзел.

Он глубоко вздохнул.

– Ты должна припомнить, у кого было Верное сердце. Кто вручил его тебе и направлял твою руку? Кто повелел тебе разбить гроб и разрушить проклятие?

– Я не могу…

– Можешь, – мягко возразил он, поднеся руку к ее щеке. Холодные пальцы коснулись горячей кожи: принц убрал прядь волос с лица девушки. Хэйзел вздрогнула. – Ради всех нас, ты должна.

Она покачала головой, думая о мече, найденном у озера Уайт много лет назад и теперь исчезнувшем из-под ее кровати.

– Даже если бы я знала, где сейчас меч, почему ты считаешь, что рассказала бы тебе?

– Мне ведомо, чего ты от меня хочешь, – проговорил принц, подходя ближе. Все вокруг померкло. Он приподнял подбородок девушки, поворачивая ее лицо к своему. – Мне ведом каждый твой секрет. Все твои мечты. Позволь убедить тебя.

И, прижав Хэйзел к темному стволу дерева, рогатый мальчик поцеловал ее. Его губы оказались горячими и сладкими. Жаркая, сковывающая тьма вытеснила все мысли девушки, по коже побежали мурашки.

Через мгновение Северин отступил, и Хэйзел оторопело пригладила пижамную кофту.

– Бенджамин, – сказал Северин в темноту. – Покажись. Не тревожься, что прервал нас.

– Отвали от нее! – раздался дрожащий, но полный решимости голос Бена, подходившего к ним с другой стороны рощи.

Хуже всего в том, чтобы быть рыжей, подумала Хэйзел, то, как ты краснеешь: сначала щеки, потом шея, и вот ты уже чувствуешь, будто твоя голова воспламеняется.

Бен вышел из тени, его лицо тоже пылало. В руках он держал топор, которым мама колола растопку для печки в студии.