— Да? — только и смог он выдавить из себя.
Следующим заговорил Схаап.
— Единственный способ попасть в лагерь — стать евреями. — Он немигающим взглядом посмотрел прямо в единственный глаз Кагена. — На один день мы все станем евреями и тайком проберемся на поезд, следующий из Амстердама в Вестерборк в понедельник, за день до отправки. Мы поедем вместе с остальными в лагерь. На следующее утро состав отправится из Вестерборка на Восток.
— Вы что, шутите? — наконец обрел дар слова Маус. Он уже решил для себя, что не намерен делать того, что велел ему Лански. План, который предлагают эти люди, — да он курам на смех.
— Нам понадобится оружие, — продолжила Рашель, не обращая внимания на его слова. — И еще нам пятерым нужно переправиться в Голландию. Скорее всего, морем, на лодке. Нам нужно время, чтобы устроиться в Амстердаме. Примерно неделя. Она уйдет на подготовку. Мы должны выехать восемнадцатого или девятнадцатого. — Она легонько прикоснулась к руке Мауса. — На деньги, которые вы привезли, мы купим оружие и сможем добраться до Голландии. Когда мы там окажемся, нам понадобятся лодки. Их еще предстоит найти. Но если денег много, то никаких проблем не возникнет. Вы согласны со мной, мистер Вайс?
Она была права. Хуже того, Маус понимал, где он сможет найти все необходимое. Клочок бумаги в кармане его пиджака, испещренный записями, которые он сделал в кабинете Маленького Человечка в «Ратнерсе», поможет обзавестись всем необходимым. План, созревший в его голове, предусматривал использование части денег в личных целях, однако приступить к его осуществлению он пока еще не мог. Какое-то время ему придется играть по их правилам, во всяком случае, до тех пор, пока не оформится до конца его собственный план.
— Да, вы правы, — вынужден был согласиться он. — Вы абсолютно правы.
— Ведь вы не еврейка, — сказал Маус, обращаясь к Рашели. Остальные, ван дер Верф, Каген и ее брат находились в гостиной. Он же остался в кухне, лишь бы только не находиться в одной компании с одноглазым. Рашель налила ему еще кофе.
— А вас это удивляет? — спросила она. — Удивляет то, чем я занимаюсь?
Маус пожал плечами.
— В принципе, да. Мне это кажется странным. — Он посмотрел на Рашель через завесу сигаретного дыма.
— Жена моего брата — еврейка, — призналась Рашель, помолчав немного. — Ее звали Вресье, она была моей лучшей подругой. Наша дружба началась еще до войны. Это я познакомила Вресье и Кристиана, и они поженились. Она мне сестра.
— Золовка, — поправил ее Маус и выпустил еще одно облачко дыма.
— Нет, она мне как сестра. Я знаю английский, мистер Вайс. И понимаю разницу.
Он не понял ее, но лишь пожал плечами — мол, что с нее взять, она голландка и знает английский не так хорошо, как сама считает.
— Где же она? Где-то здесь, в другой комнате?
Рашель отрицательно покачала головой.
— Когда пришли немцы, Кристиан служил в голландской армии. — Она сделала глоток кофе. — Он хотел продолжить борьбу с немцами, и когда Голландия капитулировала, бежал вместе с несколькими товарищами в Англию. Теперь он служит в подразделении британских коммандос вместе с другими голландцами. Но взять с собой ее он не смог. Она… — голос Рашель предательски дрогнул. Маус все понял. Возможно, эта самая Вресье еще жива. Хотя, может, и нет. Не исключено, что ее схватили немцы, запихнули в поезд и отправили в концлагерь. Может быть, она уже превратилась в дым.
— Но вы, мистер Вайс, вы ведь еврей, — добавила она.
— Да. Я йид. — Заметив, что Рашель удивленно подняла брови, он пояснил. — Йид значит еврей. Я еврей, как и Каген.