— Похоже на соль, — сказал Ладо, рассмотрев крупинку.

— Посмотрите! — крикнул я. — Дверь дома, кажется, заперта.

Действительно, входная дверь была закрыта на тяжелый металлический засов, через который был перекинут замок с незащелкнутой дужкой. Эту дверь мы запирали только тогда, когда все вместе уходили в церковь.

— Вы чувствуете запах? — нахмурился Тито, — внутри, будто что-то дымит. Из дверной щели тонкой змейкой повеяло горьким запахом жженой травы.

— Нужно срочно открыть дверь, там Бахмен! — закричал я, и Ладо, мигом сорвав замок, дернул дверь. Тяжелое облако ядовито-едкого дыма вырвалось на свободу, и разом запершило в горле, и заслезились глаза.

— Стой здесь! — крикнул мне Ладо, и они с Тито, прикрывая носы рукой, забежали внутрь. Послышался тихий звон упавшей посуды, кашель, ругательство и вскоре я увидел спину Ладо показавшуюся в дверях. Потом из двери выплыли старые, с протертой подошвой резиновые сапоги, потом ноги в коричневых, залатанных на коленках штанах, жилет на овечьем меху, надетый поверх грубой суконной рубахи, и безвольно повисшая лысая голова Бахмена.

— Он умер? — тихо спросил я, когда Ладо с Тито отнесли его подальше от дома и аккуратно положили на усыпанную желтыми листьями траву.

— Боюсь, что да, — промолвил Ладо, осмотрев лицо Бахмена. — Задохнулся.

Тяжелый молот ударил в мою грудь, и я едва удержался, чтобы не упасть. «Он пришел сюда из-за меня, он хотел мне помочь, это я виноват, виноват, виноват», — оглушал меня молот.

— Иларий, здесь нет твоей вины, — сказал Ладо, словно угадав мои мысли, — Бахмен мог выйти из дома, но дверь была заперта. Кто-то закрыл ее, когда он вошел. Остается узнать, кто это мог сделать…

— Смотрите! — пошептал Тито, показывая рукой на дверь.

В дверях дома, не выходя на свет, стоял старик. Он несколько секунд, сверкая глазами, смотрел на нас, а потом резко исчез внутри.

— О, боги, — выдохнул Ладо, — он был все время внутри и он живой. Не может быть, чтобы он еще был человеком, раз его не берет даже такая гарь.

— Да, когда мы были внутри, мне показалось, что я видел еще кого-то, с длинными волосами, — сказал Тито, — наверное, это была женщина. Она выглядывала из-за угла и трусилась, как мелкая собака.

— Если двое были все это время в доме, то значит, третий запер дверь, значит, один ушел… Сейчас же нужно заколотить дом! Последние почести славному старику Бахмену мы отдадим позже, нужно торопиться.

— Подождите, — схватил я за рукав Ладо, — Бахмен говорил, что их можно спасти. Если мы заколотим дом, то они останутся без воды. Что, если им нужна вода? В подвале-то есть еда, они продержатся, но им нужно принести воду!

— Иларий, сомневаюсь, что они будут пить и есть? Они скорее кровь будут высасывать.

— Нет, я не могу так, я сам все сделаю.

Набрав в колодце ведро воды, я направился к дому. «Я не боюсь, я не боюсь, — повторял я, — они мои родители, они не причинят мне вреда. Я просто поставлю ведро и уйду». Горький запах жженой травы уже выветрился, и я медленно зашел в дом. «Поставь возле входа и уходи», — приказал я себе, и тут же из кухни выглянули две пары блестящих глаз. Я едва не закричал: передо мной стояли абсолютно два незнакомых мне старика, и только по одежде и по волосам можно было узнать, кто из них был раньше моим отцом, а кто — матерью.

— Возвращение блудного сына, — прокряхтел отец. — Пришел проведать нас?