Бросил на металлический стул. Перестегнул наручники к перекладине подлокотника. Снова ударил, когда попыталась вырваться.

Дом был стар и неуютен. Разбросанные по углам тряпки, пыль лежащая ковром на поверхностях, запах сырости и подгнивающих досок. Я невольно вспомнила хижину, где едва не погибла. Былой страх и паника снова возродились из недр моего сердца.

Отдышавшись от пощёчины и урезонив гул в голове, с силой дёрнула путы.

— Марк, суд оправдал его, — зачем-то пыталась достучаться. — Ты не имеешь права, это уже убийство…

— Убийство? — тут же вскинулся он и издевательски заржал. — Какое? Ведь Ричер УЖЕ мертв. Верно?

Ярость потекла по венам.

— Если ты тронешь хоть пальцем моего мужа, клянусь, я сама убью тебя, скотина!

Он скривился в усмешке и заклеил скотчем мне рот, едва минув мои зубы, готовые впиться ему в запястья.

Время монотонно потекло, всё сильнее сжимая мои лёгкие и горло. Марк усиленно трудился над ловушками. Тянул проволоку вдоль запасных дверей и окон.

Я же быстро вытащила из прически невидимку, подаренную Кастером и усиленно пыталась освободиться. Вскрывать наручники этим я была не мастак, но, нащупав саморезы на перекладине стула, которые могли подарить мне свободу, оперативно и незаметно начала выкручивать их моим жалким подобием отвёртки. Не видя толком площадь работы, сделать это было очень непросто. Но саморезы поддавались.

— Зайдёт с главного, но я знаю, что он будет не один. Он бы и рад, но его не пустят, а зря.

Не надо, я прошу тебя! Ведь ты так много сделал когда-то для меня. Я считала тебя своим другом. Дорожила тобой! Но все эти слова утонули в кляпе на губах, преобразуя всё в мычание.

— Тихо! — шикнул он и приставил пистолет к груди. Я замерла, вслушиваясь в звуки на улице. Остановилась машина? Свет фар за окном.

Он снял пистолет с предохранителя.

Тишь. Чьи-то едва различимые шаги вокруг дома. Скрежет гравия под чьими-то ногами. В ужасе ожидания даже сердце позабыло свою работу.

У входной двери выросла фигура моего мужа.