- Положите оружие и сдавайтесь, иначе всех их убьем.

   - Это вы сдайте оружие и отпустите заложников целыми и невредимыми, если жить хотите, - в ответ заявил подполковник.

   - Вы нас плохо поняли, мы шутить не собираемся, - с этими словами миротворцы пристрелили нескольких человек. - Вы виноваты в их смерти, и будете виновны в других смертях, если не сдадитесь. Вам никогда не заставить нас отказаться от европейских ценностей гуманизма и демократии, кровопийцы тоталитаризма! Сдавайтесь, убогие дикари!

   - Мы вас живыми не выпустим даже при угрозе гибели невиновных, вы же потом еще больше убьете. Сдавайтесь, пока можете, и вас не казнят, - ответил Глушков, едва сдерживая ярость.

   - Вам никогда не удастся заменить гуманный либеральный строй на кровавый коммунизм! Мы будем убивать ваших людей, пока вы не станете думать, как вам приказано и не примете либеральную демократию. И в этой гибели людей только вы виноваты, и больше никто, потому что не хотите нам сдаваться, - с этими словами командир прорывающейся группировки пристрелил молодую маму, вырвал у нее маленького ребенка и разбил ему голову об острый угол бронетранспортера. Потом приказал открыть огонь из орудий и крупнокалиберных пулеметов по девятиэтажкам, из которых послышались крики раненых и искалеченных людей, родственников убитых снарядами и крупнокалиберными пулями, пробивающими панели стен этих зданий. Некоторые из толпы попробовали лечь, но были за это убиты немедленно.

   При виде такого безобразия старший лейтенант Филистович подумал: "Это ж бешеные твари, психи с оружием, срочно их надо убивать, пока еще больше людей не убили". Открыл рот, чтобы попросить разрешения у командира на стрельбу и услышал: "Открыть огонь на поражение!"

   Основные силы миротворцев положили на месте, как и большинство заложников, часть из которых успела упасть ничком невредимыми, тем более что стреляли с возвышенности советские солдаты. Некоторые бандиты в форме попробовали убежать, но никто не успел скрыться: самые везучие нарвались на противника, раньше не замеченного с обеих сторон.

   Когда собрали раненых и оказали им первую помощь, подполковник хотел всех пленных миротворцев повесить на месте, но капитан Рыков едва уговорил его, чтобы расправу сделать строго по закону. Нашли чудом выжившего тяжело раненого майора Блэка, привели в чувство, тот сразу понес:

   - Вы за это поплатитесь, вас всех за этот бой будут судить на Гаагском трибунале, а ваши семьи сгноят в фильтрационных лагерях.

   - Слушай, мразь! Если ты будешь вести себя хорошо и говорить тогда и что мы тебе прикажем, то умрешь быстро и безболезненно через несколько лет по приговору суда. Будешь упираться и плохо себя вести, и тогда убьем тебя медленно и очень больно. Ты понял, ублюдок? - прошипел разъяренный капитан Рыков пленному.

   - Да пошел ты в задницу! - ответил майор армии США. Результат не заставил себя ждать: капитан ему в ширинку засунул электрошокер и включил. После выключения измученный болью Джек слабым голосом попробовал возмущаться:

   - Вы не имеете права так поступать с пленными. Это противозаконно!

   - Слышите, он про законность вспомнил, когда сам попался, а заложников расстреливать для него нормально! - ехидно сказал капитан.

   - Ну, так познакомьте его поближе с самыми пострадавшими, - приказал подполковник. - Положите его и остальных связанными в котлован лицом к лицу с трупиками младенцев там, где был областной роддом.

   Позже, во время трибунала от смертной казни через повешение майора армии США не спасло то, что его везде преследовали видения полуразложившихся трупов новорожденных детей, Джек был даже рад, что его избавили от таких мучений. Тем более что вся родня от его отреклась, когда к его близким родственникам в дома ворвались русские террористы и, связав, заставили их просмотреть все кадры преступления майора Блэка. Еще и местное телевидение на его малой родине заставили эти кадры показать.