– Для выполнения плана по борьбе с русскими партизанами я сформировал в рамках операции три группы: южная, центральная и северная. В задачу этих групп входят диверсии, политическая подрывная работа, сбор информации, установление контактов с немецкими эмигрантскими кругами в России. Мы планируем перебрасывать их по всей линии Восточного фронта специально выделенными подразделениями люфтваффе, для чего мне нужно ваше содействие, рейхсфюрер.

Гиммлер утвердительно кивнул, начав грызть ноготь большого пальца левой руки.

– Основным средством связи для этих групп будут служить агенты-связники, засылаемые через линию фронта, и тайные радиопередатчики.

Шелленберг немного помолчал, давая возможность Гиммлеру переварить сказанное, затем снова поднял глаза на рейхсфюрера.

– Рейхсфюрер, разрешите мне несколько отвлечься от операции «Цеппелин» и доложить вам о некоторых моих умозаключениях по поводу партизанской войны?

Гиммлер на секунду перестал грызть ногти, выставил вперед свой короткий подбородок и внимательно посмотрел на Шелленберга, затем улыбнулся и кивнул.

– Я готов выслушать вас, Шелленберг, если это не отнимет у меня слишком много времени.

– Постараюсь быть кратким… Я докладывал эти свои соображения Гейдриху, но вы же знаете его отношение ко мне и моим идеям. Он даже как следует не выслушивал меня.

– Переходите к делу, Шелленберг, – Гиммлер начинал сердиться. Он предполагал, что Шелленберг снова вернется к началу сегодняшнего разговора.

– Да, рейхсфюрер, – виновато кивнул головой Шелленберг. – Так вот, я считаю, что любая партизанская война, любое растущее и активное движение сопротивления могут развиваться в широких масштабах лишь при наличии идеи или идеала, объединяющих партизан или участников движения сопротивления. Эта идея должна быть достаточно сильной для того, чтобы постоянно возбуждать энергию и решимость борцов. Конечно, необходимым условием для организации систематической партизанской войны являются боевая подготовка и высокое качество руководства, однако моральное состояние отдельно взятых бойцов является решающим фактором. Я лично интересовался всем этим, проведя несколько ночей за беседой с русскими офицерами и русскими агентами из института в Ванзее. Для меня стало ясно, что Сталин и другие русские вожди, используя партизанские части, систематически развивают ту форму войны, основой которой является ожесточенность, свойственная обеим воюющим сторонам. Русские пользуются жестокостью, с которой мы, немцы, ведем войну, в качестве идеологической основы действий партизан. Мои русские консультанты полагают, что Сталин фактически приветствует подобные немецкие мероприятия, и донесения, в достоверности которых я не сомневаюсь, подтверждают эту теорию. Вот, пожалуйста. – Шелленберг порылся в своей папке и тут же вынул нужный документ. – В одном из донесений говорится, что основной задачей партизанской борьбы является беспощадность сама по себе. Оправданными считаются любые меры, которые могли бы заставить население поддерживать эту борьбу. Совершавшиеся жестокости следует приписывать немецким захватчикам, чтобы тем самым заставить колеблющееся население включиться в активное сопротивление.

Шелленберг снова открыл свою черную кожаную папку со свастикой и положил перед Гиммлером несколько листов бумаги. Тот бегло пробежал по ним и отодвинул на край стола.

– Я не верю, что у русских вождей было достаточно времени или способностей для разработки столь сложных и дьявольских идей.

– Мои взгляды основываются на поступивших донесениях, рейхсфюрер, а также на мнении компетентных людей. Кроме того, русские вожди, по-видимому, гораздо лучше знают свой народ, чем мы, введенные в заблуждение собственной пропагандой о русском «недочеловеке».

Гиммлер вспыхнул, вскочил на ноги и нервно несколько раз прошелся по кабинету. Шелленберг тоже тут же встал и вытянулся в струнку.

– Смотрите, как бы Сталин не наградил вас медалью! – крикнул, не сдержавшись, Гиммлер. – Я гарантирую вам серьезные неприятности, Шелленберг, если вы будете продолжать отстаивать такие свои взгляды. Идите и крепко подумайте, хотите ли вы и дальше служить фюреру. А нагоняй по партийной линии я вам обещаю.

Шелленберг щелкнул каблуками, кивнул головой, выбросил руку вперед в нацистском приветствии и вышел.