– Да успокойтесь вы, чего собачитесь? – видя, что страсти накаляются, попытался встрять в беседу Санек.
– А снаряды, по городу летящие, это тоже бред?! Люди, погибшие и раненые, это тоже бред?! – Игната было уже не остановить.
– Это страшно и неправильно, – попытался я как-то сгладить конфликт. – Когда невинные люди гибнут, это всегда страшно. Но сам подумай, Советская Армия фашистов из захваченных городов шашлыками выманивала? Херачили точно так же, только об этом в наших учебниках по истории не написано. Потому что победителей не судят. А о простых людях в такое время никто не думает.
– То есть ты хочешь сказать, что если в мой дом снаряд прилетит и моих детей убьет, то ты это оправдаешь?! – сыпля искрами из глаз процедил Игнат, привставая.
Я уже понимал, что ссоры не избежать. И что бы я ни ответил, итог будет один.
– Не перевирай. Я хочу сказать, что при освобождении города силовым способом мирные люди так или иначе под раздачу попадут.
– Пошел на хуй из моего дома! – заорал Игнат, вскакивая из-за стола, – А то я тебе сейчас ебало набью! Дети мои для него – сопутствующий ущерб! Один из них – твой крестник! Может, ты забыл? Уёбывай нахуй, я сказал!
Саня тоже подскочил, схватил Игната за плечи и попытался привести в чувство.
– Успокойся, ты че завелся? Он же не это говорил!
Вариантов развития событий было два. Первый – сцепиться с Игнатом врукопашную и вдвоем с Саней как-то урезонить это буйство эмоций. Но итог этого сценария был непредсказуем. И не факт, что обошлось бы без телесных повреждений для кого-то из нас. В пяти метрах, за стеной спали маленькие дети – наши крестники, спала жена Игната. На них и так много всего свалилось за последнее время, и добавлять в эту бочку с дегтем еще и драку между друзьями, имея, как мне казалось, возможность её избежать, мне показалось неправильным. Поэтому, наступив на горло гордости, я спокойно поднялся из-за стола.
– Ладно, поздно уже, пойду я. Комендантский час скоро, надо ещё домой успеть добраться.
И направился к воротам. Саня остался успокаивать кума. Вслед донеслось:
– Давай, пиздуй! Чтоб я тебя не видел больше!
Так и произошло. Больше мы с Игнатом не виделись. Разговаривали по телефону несколько раз, поздравляя друг друга с детскими именинами и обходя тему произошедшего. Но возникшая между нами трещина уже вряд ли затянется. И это очень показательный пример того, как разное видение одной и той же ситуации приводит к разрыву между близкими людьми.
Через пару дней, возвращаясь с работы и подъехав к дому, я увидел, что въезд во двор перекрыт. Во дворе стояла пожарная машина, скорая помощь, суетились вооруженные люди в камуфляже. Человек тридцать из числа жильцов дома тоже высыпали на улицу и стояли, сбившись в кучку. В соседнем подъезде на уровне шестого этажа в стене зияла пробоина от снаряда, из которой валил дым. Припарковавшись на обочине дороги, я наблюдал за происходящим и вдруг вспомнил, что в том подъезде, куда попал снаряд, жили родители моего друга Мишки. И этаж у них был, кажется, то ли шестой, то ли седьмой. По суете пожарных и медиков было понятно, что попадание было не так давно, не позднее получаса назад. И нужно было выяснить, случилось ли что-то с родителями. Среди толпы жильцов я их не увидел. Летом они, вероятнее всего, на даче, и поводов для беспокойства нет. Я нашел Мишкин номер и нажал вызов. Тот ответил довольно быстро.
– Алло! Здоров, Гарик! – прозвучал в трубке бодрый голос.
– Привет, Мишаня! Ну, учитывая, что голос весёлый, все обошлось? – обрадовался я. И сразу пожалел об этом.
– В смысле? – кореш был явно не в курсе событий.
– Да… У меня в доме в соседний подъезд прилетело… Я думал ты знаешь…
– Бля… Там же мама…