— Этот доктор — настоящий волшебник, — сказал Дерио. — Я почти ничего не почувствовал… — Он попросил у Малко сигарету и закурил. — Пока мы здесь, все в полном порядке. Но что с нами будет, когда придется уйти отсюда? Дело значительно осложнится. Жизнь в Иране для меня закончилась. Придется выбираться из страны, как когда-то пришлось покинуть Египет.
Малко прищурил глаза.
— Еще не все потеряно. Завтра я попробую сделать одну вылазку. Пойду к послу.
— Вы спятили! Вы уже убедились, что такое Каджар. Во второй раз номер не пройдет, и вы погибнете по собственной глупости.
— Нет, я должен идти. Кроме меня никто не может помешать этому заговору.
— Как хотите. Но у вас нет ни одного шанса. Хоть до завтра останьтесь здесь и отдохните.
Малко и сам сознавал, как необходим ему отдых. Позже женщина принесла им блюдо с пловом. Они поели и запили еду зеленым чаем. Затем Малко растянулся на свободной кушетке. Раздеваться он не стал и даже сам не заметил, как уснул. Завтрашний день обещал стать самым долгим днем в его жизни.
Глава 12
Теперь он знал, что может испытывать гонимый, преследуемый человек. Во-первых, он чувствовал себя невыносимо грязным. Проходя мимо большой витрины с выставленными дорогими коврами, он взглянул на свое отражение. Небрит, рубашка мятая, сомнительной свежести, — вид небогатого иранца, но почему-то светловолосого.
В надежном убежище Дерио явно не хватало привычного комфорта.
Из магазина вышел продавец и пригласил взглянуть на новую партию ковров. Малко отвернулся и быстро зашагал прочь. На улицах почти не было иностранцев, и это не нравилось ему. Каджар наверняка пустил по его следам всех своих ищеек, а узнать Малко было очень просто.
Мимо него проехал джип с полицейскими, вооруженными до зубов. Но они даже не взглянули на него. На пересечении проспектов Фирдоуси и Шах-Реза висели огромные полотнища в честь сорокасемилетия шаха. Здесь же висели плакаты, зазывающие народ на стадион Азрафиш на большой спортивный праздник. Малко захлестнула ярость. Через несколько часов шах погибнет на его глазах, а он ничего не сможет сделать. Каджар и Шальберг потирают руки, зная, что ничто и никто не сможет их остановить.
Их план был продуман во всех деталях, он был безупречен, а Шальберг был слишком хорошим организатором, чтобы оставить без внимания хоть какую-нибудь деталь. С двумястами килограммами взрывчатки ни от шаха, ни от его приближенных не останется и следа. Взять после этого власть в свои руки будет просто детской игрой, а с самим Малко, по всей видимости, рано или поздно произойдет несчастный случай, либо ему припишут попытку удрать без разрешения властей, либо еще что-нибудь в этом роде. Они отделаются извинениями перед американским правительством, никогда не начинающим военных действий в отместку за гибель секретного агента. Ну, упрекнут, но не больше.
Ему не давала покоя мысль, что он должен погибнуть в этой чужой стране, вдали от всего, что любил. Он должен был срочно найти какой-то выход.
Но один, посреди этого широкого проспекта, он был весь как на ладони.
Малко глянул на часы. Двенадцать. Праздник на стадионе должен был начаться в два, взрыв — не позднее половины третьего. Чтобы придумать что-нибудь и спасти шаха, в его распоряжении оставалось сто двадцать минут.
Ему в голову пришла идея угнать машину. В этом случае у него появлялась возможность передвигаться быстрее. Утвердившись в этой мысли, Малко успокоился и привел нервы в боевое состояние. Позади остался «Парк-отель». Малко повернул назад, вошел во двор. Штук десять машин с водителями, дремавшими на задних сиденьях, стояли здесь в ожидании пассажиров. Но день был праздничный, и никто не спешил нанять автомобиль.
Малко наметил черный «шевроле» выпуска прошлого года. Машина имела приличный вид, и только на переднем стекле у нее была небольшая трещина. Малко вошел в отель и направился в бар. Здесь почти никого не было. Он вернулся в холл и попросил пухленькую улыбающуюся телефонистку набрать номер американского посольства. Кабина находилась рядом, Малко вошел в нее и снял трубку.
— Чем могу быть полезен? — спросил голос с иранским акцентом.
Малко осведомился, не может ли он поговорить лично с послом.