Стою и думаю так:

 Нет, я не сокол! – причитал в это время Варфаломеев, закрыв глаза и размахивая пустым стаканом. Это характерное японское хокку якобы от самого Басё, но в переводе спившегося штурмана дальней авиации, Варфаламеев предварил кратким описанием одного из периодов жизни великого японца, который сотворил данное хокку после завязавшейся переписки с Тарасом Шевченко.

 - Есть, чтоб вы знали, в Москве такая станция метро, «Сокол» называется, - прекратил литературные чтения Семёныч и приступил к собственному повествованию, словно включился после специального звукового сигнала. Варфаламеев слегка догнался и приготовился слушать Семёныча, а Жорка снова отвлёк Сакурова частной беседой.

 - Я тут всё прикидываю, как бы денег заработать, - сказал он Сакурову, - но ничего путного в голову не лезет. Побираться по бывшим однополчанам надоело, орден я пропил, спекулянт из меня никакой, а в киллеры сам не хочу. Что же делать?

 - А как насчёт огорода? – поинтересовался Сакуров.

 - Насчёт огорода я и толкую, понимаешь?

 - Не понимаю.

 - Тогда слушай сюда. Есть тут бывшая шахта, открыли её ещё до революции, но при Сталине её законсервировали, как стратегическую. При Хрущёве снова открыли, как удобную для нужд близкой Москвы. Потом снова законсервировали, потому что уголь кончился. В общем, медных проводов там – немереное количество. Если полтонны соберём – можно будет сдать за хорошие деньги. А на эти деньги можно будет арендовать грузовик и отвезти урожай в Мурманск. Там мы толкаем урожай, покупаем свежую селёдку, бочки, соль и везём сюда. По пути селёдка засаливается, и мы её тут толкаем.

 - Перспективно, - воодушевился Сакуров. – Вот только насчёт шахты и медных проводов сомнительно: поди, там кроме нас желающих, как собак нерезаных?

 - Ну, с конкурентами мы как-нибудь разбазаримся, - самоуверенно возразил Жорка, - а сегодня мы с тобой должны за брусом сгонять. А то неохота, чтобы жена лишний раз визжала. Я, кстати, у Мироныча специальные клещи одолжил, а подходящая тележка у меня есть своя.

 - Обязательно сгоняем! – обрадовался Сакуров.

 - Так, пацаны, расходимся по домам! – повысил голос Жорка.

 - Некультурный ты человек! – упрекнул Жорку Семёныч, выпил самогонки, закусил, закурил и продолжил: - А через три остановки от «Сокола», чтоб вы знали, будет станция метро «Речной вокзал»...

 Перед тем, как перейти к «Речному вокзалу», Семёныч не поленился живописать окрестности станции метро «Сокол», что ему, как бывшему таксисту, удалось вполне.

 - Ладно, пусть рассказывает про свою поэтессу, - разрешил Жорка, - а я пока самогонку отолью в бутылки, с собой возьмём.

 - Про какую поэтессу? – заинтересовался Сакуров.

 - Если хочешь, послушай. А я уже раз двадцать слышал. Он как-то подвозил одну бабу, которую подобрал на «Соколе» и потом имел полгода. Так вот: эта баба оказалась не хухры-мухры какой-нибудь продавщицей кооператива, а целой поэтессой. У Семёныча даже её стихи сохранились, напечатанные в какой-то заводской малотиражке.

 - А на фига нам две бутылки самогона? – решил уточнить насчёт предстоящего вояжа Сакуров и глянул на Жоркины ходики. Стрелки показывали полвосьмого вечера, и на дворе значительно смерклось.

 - Надо, - ответил Жорка и принялся за дело. А Сакуров был вынужден слушать Семёныча.

 - Вот я и скажу тебе за твою литературу и эти твои куку: говно твоя литература. Вообще, вся литература говно, кроме Пушкина, Есенина и Аллы Сергеевны Карасёвой.