Аббакумов подошёл к очаровательной незнакомке, изысканно испросил позволения присесть рядом. Незнакомка одарила многообещающей улыбкой, и Аббакумов представился, придерживая фуражку на локтевом сгибе и слегка наклонив голову:
— Старший лейтенант Василий Аббакумов!
— Снежана, — кокетливо ответила она.
Контакт был установлен. Два сердечных корабля устремились друг к другу, тотчас изменив ранее намеченные курсы. Точкой пересечения координат был выбран «Зеркальный».
Их головы соприкасались в приятной беседе знакомства, от которой веяло романтизмом и французскими духами, а от близко шепчущих губ пахло пряностью зубной пасты. Правая рука Чёрной бороды непринуждённо касалась белокурых завитушек Снежаны. Предвкушая бурную ночь, Аббакумов нетерпеливо посматривал в окно. Но вот и украшенные бегущими огоньками окна ресторана. За ними уют, шампанское, сближение в танго, ждущие «…воле моей супротив эти глаза напротив…». И которые не против…
У «Зеркального» Аббакумов первым вышел из трамвая, галантно подал руку. Приобняв Снежану, импозантный кавалер успел сделать несколько шагов: по плечу легонько похлопали. Аббакумов обернулся и похолодел. Ужас, разочарование, зелёная тоска и отчаяние рухнувшей мечты — всё смешалось в его широко раскрытых глазах.
— Натали?! — пролепетал он.
— Пойдём домой, Вася…
В трамвае жена случайно оказалась сидящей неподалёку и слышала, как неблагонадёжный муженёк охмурял девицу. Стойкая боевая подруга, закалённая нескончаемыми любовными баталиями Васи, не стала истерично кричать, рвать на муже мундир, а заодно портить ему причёску. Мудрая женщина побеждала лаской.
— Пойдём, Васятка домой, — повторила жена, с трудом отворачивая супруга в другую сторону. — Я тебе коньячок припасла, твой любимый… «Плиска». Дома будешь парить клюшку…
Офицеры, наблюдавшие эту сцену, с трудом сдерживали душивший их смех. Не вытерпели и громко загоготали у дверей «Зеркального». Чёрная Борода, не оборачиваясь, показал им кулак.
— Господи! А как всё прекрасно началось! — вырвалось у него за утренним чаем в кают–компании. И офицеры от души посмеялись.
До свидания, Владивосток!
22 июня, пятница. Самый длинный день в году. Памятная дата — начало Великой Отечественной войны. Как быстро мир забыл об этой трагедии человечества. Снова гремят взрывы бомб и снарядов, трещат автоматные очереди в Афганистане и Палестине, в Ираке и Чечне, в Косово и Абхазии, в Южной Осетии и других «горячих» точках планеты, снова кровь, стоны, слёзы.
Вчера отчалил от берега в 18.45. В 19.05 прошёл Киндал, а через полчаса миновал отметку «1560 км.». Навстречу прошли «РТ‑727» и «Ракета». В 23.00 позади осталось Кагальцево.
23 июня, суббота. 02.00. Привязался к топляку, попытался заснуть на плоту. Не получилось. Донимали комары, ныли ноги и руки, покоя не давал больной палец. Не отдых, а одна маята.
04.00. Продолжаю плавание. В 07.45 прошёл «1595 км.», на котором обогнала возвращающаяся «Ракета». На высоком левом берегу круто в гору убегают к горизонту мохнатые, исчерна–зелёные, дремучие ели. Видны штабели труб, домики вахтовиков.
08.00. Нет сил идти дальше. Морят усталость и сон. Вижу на берегу заброшенный хутор. Лучшего места для высадки и отдыха неприхотливому путешественнику и желать не нужно. Кучи сопревшего навоза, разбитые изгороди, полуистлевшие дома без крыш, поленницы трухлявых дров, огороды, заросшие крапивой, репейником, чертополохом, полынью, осотом, лебедой, пыреем и другими сорными травами. Никто их не сеет, не пропалывает, не поливает, а поди ж ты! Прут, как на дрожжах! Вот так бы сами по себе огурцы и помидоры, морковь и капуста росли! Да и не удивительно, что густой крапивой здесь всё поросло. Много скотины держали хуторяне, земля хорошо удобрилась. И никому стала не нужна. Приезжай, живи, кто хочешь. Да кто сюда поедет? Только такой заблудший отшельник, как я?
Разжигаю костёрчик, завариваю супчик и чай, завтракаю, ставлю палатку и падаю спать. Именно, не ложусь, а падаю.
15.00. Проснулся. В палатке, нагретой солнцем, жарче, чем в парнике. Вылез из неё одуревшим, разбитым. Кое–как очухался. Умылся. Расходился. Сделал записи в дневнике. Пора в путь. Погода вполне подходящая: солнце, лёгкий ветер, рябь на воде. Впереди Усть — Тым, что по моей разметке на походной карте соответствует 1600‑му километру.