Книги

Рыцари Белой мечты (Трилогия)

22
18
20
22
24
26
28
30

Я проследил его взгляд — он падал на какой-то из городских кварталов, там же и темнела громада…тюрьмы? Неужто и вправду тюрьма?

— Я понимаю, что Вам сейчас нелегко, мы только что избежали смерти, но…помилуйте! Надо уходить! — дородный Пепеляев надеялся образумить бывшего Верховного Правителя России. Шальной взгляд премьера метался: Пепеляев, видимо, не желал возвращаться, не желал вновь увидеть застенки. — Опомнитесь! Там же красные!

— Там — Анна Васильевна. Пока она находится в Иркутске — я не в силах покинуть город, — лицо Адмирала напряглось, посерело…

Я наконец заметил, что он поседел, и теперь более походил на старого орла. Не только мы прошли крестный путь, но и Адмиралу досталась своя дорога на Голгофу.

— Проклятье! Ваше Высокопревосходительство, разрешите выполнять! — взял под козырёк майор. — Я берусь спасти заключённых. Клянусь Вам: Анна Васильевна…

— Верю, охотно верю — я пойду с Вами, майор. Дайте мне оружие, — именно в тот момент я готов был охотно поверить, что Адмирал когда-то смог успокоить митинг революционных матросов. Этот взгляд…Этот голос…Металл был мягче.

— Но, Ваше Высокопревосходительство…Александр Васильевич…

Вы когда-либо видели, чтобы мужчину, спешащего к любимой, кто-то мог остановить? А уж особенно бывшего Верховного Правителя России…

Зато я могу поклясться: вам никогда не доводилось видеть отряд человек из сорока, решивший взять штурмом самое охраняемое здание Иркутска. Наверное, в иное время впору было бы снимать картину-синема о наших похождениях…

По дороге встретился патруль красных…Наконец-то — бой! Не думать! Не думать о том, что вот-вот нас могут окружить "дружинники", что мы в самом центре вражьего гнезда…

А ведь какие юнцы были среди "дружинников"…Точно такие же парни воевали у Тобола и под Самарой…Эх, Самара-городок, сколько же ребят там полегло…Почудилось, что среди красных был и Пашка Милорадовский, лихой поручик, нашедший последний приют в братской могиле Челябинска…Вылитый Пашка! Такой же молодой — и такой же горячий. И погиб первым…

И снова — бег по улицам просыпающегося Иркутска, снова стрельба…И оборачиваться- нельзя: там, позади, пятеро наших осталось. И, знаете, я был даже рад за них: наконец-то отдохнут…

Но вот и настал конец нашей беготне: впереди громоздилась тюрьма, оцепленная дружинниками, улыбающаяся пулемётными дулами.

— Надо всё сделать быстро, иначе… — Адмирал не закончил фразу, но нам и без того было понятно: перестреляют заключённых, опоздай мы хоть на минуту.

— С Богом! — Колотозов дал сигнал к атаке. — За Россию! За Адмирала!

Он сделал несколько шагов — и, смешно всплеснув руками, повалился на снег. Вот и он наконец-то сможет отдохнуть…

То, что было после, и боем назвать-то трудно: кранные просто разбежались, дав дорогу обезумевшим от ярости "белякам". Нам, то бишь…И всё-таки — ещё семеро из нас остались лежать, окрашивая снег в багрянец. Отвоевались…Не думать…Не думать…Не бояться…В атаку! В бой! На смерть!

Я видел, как Адмирал, со смесью радости, ярости и волнения на лице, отпер дверь одной из камер — и заключил уже в свою темницу, темницу любви, даму…Да, это была Анна Васильевна, жутко худая, испуганная, — но счастливая. Слышно было, как она плачет, но лица её не было видно: Адмирал прижал к себе возлюбленную и что-то шептал ей.

Сзади послышались торопливые шаги и короткие команды, выкрикиваемые гнусавым голосом. Ага, ещё солдаты революции подоспели…

Я развернулся — и увидел дуло трёхлинейки, направленное прямо на Адмирала. Время…Время…Его никогда мне не хватало…