И рыцарь вспомнил, каким образом его бывший баннерет сумел остановить татей, решивших сжечь пленных.

– Делиться, говоришь?.. Ха! Не о том думаешь, плешивый. Надо срочно побег отсюда устраивать да рваться к тому месту, где сокровища князя Балоша припрятаны. Сутки у нас для этого есть. Так что сказывайте: есть возможность вырваться отсюда немедленно?

Лысоватый тип замер на месте и в наступившей полной тишине оглянулся на одноглазого. После чего стало понятно, кто здесь заправляет и кого следовало бы упокоить в первую очередь.

Но самое главное, что о легендарных сокровищах знали. В них верили. Их жаждали. Следовательно, приведенного на расправу рыцаря можно вначале попытать, все выяснить, а уж потом… Все заключенные понимали, что отчаянно блефующий сокамерник выгадает десять, максимум пятнадцать минут, которые все равно его не спасут.

Но и в умении логично мыслить здешнему бригадиру отказать было нельзя:

– Гонишь, тухлый! Если у тебя такие знания, то ты мог ими откупиться еще вне этой тюрьмы. А ты здесь… И одет прилично…

– Потому что сглупил, – пустился рыцарь в признания. – Имея сведения о сокровищах, одному предателю умудрился дорогу перейти. А он на Рим работает да возле самого короля отирается. Потому и сделал на меня навет, что якобы покушение на Ярослава Хорфагера готовлю. А чтобы меня никто не слушал, заявил: «Рыцарь этот делает вид, что знает о разных несметных сокровищах. Лишь бы с этой ложью к его величеству прорваться!» А сам у меня карту успел выкрасть…

– Карту? – заржал бригадир. – Да мы сами подобными подделками на восточном тракте по пути в столицу торговали!

– Дело не только в карте, – оскалился Грин Шестопер. – Я успел увидеть почти все сундуки с драгоценностями.

И пустился в описания легендарных сокровищ. Благо хорошо помнил каждое слово баннерета Варширока, которые тот выкрикивал на костре. Эти признания не спасли прославленного рыцаря от смерти, но все, что он рассказал о конкретных диадемах, коронах, ожерельях и прочих чудесных поделках, видимо, оказалось истинной правдой. И про некоторые из них даже здешние уголовные авторитеты знали. Потому что несколько типов многозначительно переглянулись с одноглазым бригадиром и еле заметно кивнули. То есть отсрочка немедленного убийства была получена. Но дальнейшие вопросы стали только острее и настойчивее:

– Если ты видел сокровища, то почему ими не воспользовался сразу?

– Потому что для рыцаря приказ баннерета священен! – высокопарно заявил Василий. После чего с досадой признался: – Был… до недавнего времени… Ведь Варширок оказал мне высшее доверие, раскрыв место с сокровищами и дав полюбоваться на сами сокровища. А потом еще и карту доверил, взяв с меня клятву передать ее только в руки короля. Увы, моего командира убили, а к нашему Хорфагеру мне так и не удалось прорваться. Предатели из окружения монарха постарались меня оклеветать и ограбить. А чтобы я не проговорился в дальнейшем, меня не просто в одиночку заперли, а к вам поместили…

– Тоже не сходится, – нахмурился одноглазый. – Проще тебя было сразу убить, пока ты нам не проболтался.

– Ха! – Грин грустно ухмыльнулся. – Предатели слишком понадеялись на мою рыцарскую клятву хранить молчание. А в ней были оговорки для подобного случая. Знаменитый рыцарь Варширок умел многое предвидеть, давая мне полномочия при выборе действий в разных обстоятельствах.

– Ага! И в данный момент ты решил нам раскрыть сию великую тайну? – иронизировал одноглазый. – Мы раскатываем губы, устраиваем тебе побег, а добравшись в указанное тобой место, получаем перо в бок от твоих сидящих в засаде подельников. Правильно? А то и на улицах столицы ты попытаешься от нас ускользнуть!

– А слово рыцаря?

– Оно для нас пустой звук.

В этот момент Василий Райкалин с огромным облегчением ощутил прикосновение к лодыжке: смерчень вернулся! А там и недовольное ворчание Боджи Секатора раздалось в голове: «И чего тебе на месте не сидится?! Еле отыскал…»

– Пустой? – Диалог с уголовниками продолжался. – Даже когда речь идет о сокровищах князя Балоша? – Шестопер задал эти вопросы вслух, а мысленно уже полным ходом обсуждал с домовым создавшееся положение.

Смерчень моментально оценил серьезность ситуации и согласился, что рыцаря привели сюда именно на убой. Потому что в коридоре никого из тюремщиков нет. Кричать и звать на помощь бесполезно. Придется в случае жестокой драки рассчитывать лишь на собственные силы и на оставшуюся у рыцаря заговоренную, усиленную колдовством одежду.