Глава 2

Белая «девятка» резко притормозила на «зебре» пешеходного перехода, загораживая дорогу мужчине лет тридцати пяти в темной ветровке, потертых джинсах и кроссовках. Мужчина озадаченно наморщил лоб и, чуть отступив, заглянул через лобовое стекло.

– А-а, – протянул он, усмехнувшись, – привет, Сева. Задавить меня решил?

Из «девятки» выбрался худой мужчина с аскетичным лицом и запавшими воспаленными глазами под кустистыми бровями. Высокий и мосластый, он был похож на узловатый ствол засыхающего дерева. Под левым глазом красовался здоровенный синяк.

– Привет, Владимиров, – Сева обогнул капот и шагнул на тротуар. Руки он не подал, – разговор есть.

– Давай поговорим, – согласился мужчина в ветровке, разглядывая лицо собеседника. – Красивый бланш, переливчатый. Прямо зависть берет. С таким под землей и фонарь не нужен, – оценил фингал Владимиров, – где взял?

Сева поморщился, потрогал бровь пальцем.

– По случаю достался, но тебе, как другу, могу дать адресок. Данилов монастырь знаешь? Так вот, на Мытной я влез в коллектор, – плавно, как древний сказитель начал Сева, – долго ли, коротко, прошел я подземельями каменными. Грязь и мерзость, смрад и запустение окружали меня. Ни души живой, ни звука, ни проблеска света белого…

Владимиров прищурился, сочувственно кивая в такт рождающейся былине. Прерывать ерничанье было бесполезно. Проще было дать выговориться, дождаться, когда Кувшинников заведет себя обычной самоистерикой и выдохнется.

– …брошенный друзьями ложными, прошел я путь тот до конца назначенного. И не встретились мне ни созданья живые, ни твари бессловесные, а только в конце пути люди злые, воровские, в черное одетые, лица под маской прячущие. И пошел я за ними, прячась и таясь в тени стен холодных, но заметили вороги лютые и накинулись силой злобною…, – Сева возвысил голос, лицо пошло пятнами.

Владимиров отодвинулся чуть назад, спасаясь от коньячного перегара и брызг слюны, летевшей изо рта рассказчика.

– …оказался я под звездами светлыми, подле стен монастырских незапамятных, – тоном ниже сказал Сева и провел языком по разбитой губе. – Сволочи, – продолжил он уже обычным голосом, – даже не объяснили, за что. Если, говорят, еще увидим здесь, п…ец тебе, гробокопатель. Будто я на кладбище могилы рыл. Уроды.

– А я тебя предупреждал, Сева, не лезь в одиночку. Нормально можешь рассказать, как они выглядели?

– Чего рассказывать, – Кувшинников вытер ладонью губы, – здоровые мужики, свет у них классный, в черных комбинезонах. По разговору, вроде не криминал.

– Это может быть кто угодно, – задумчиво протянул Владимиров, – и спецслужбы, и криминал – они, кстати, тоже давно на фене не ботают, и охрана резиденции Патриарха. Чего тебя понесло туда?

– Есть сведения, – Кувшинников опять придвинулся ближе, – что «либерею» после пожара 1571 года перенесли в Свято-Даниловский монастырь. Во всяком случае, ту часть, которая попала в библиотеку Грозного после смерти Сефа-Гирея. Если бы ты помог…

– Нет, – Владимиров покачал головой, – я с этим связываться не стану. Тут нужны настолько глубокие изыскания, что я даже представить не могу, с чего начать. Библиотеку ищут пятьсот лет. Искали историки, археологи, дилетанты вроде тебя – безрезультатно. Кроме того, книги, которые могут оказаться в библиотеке, имеют происхождение весьма необычайное, чтобы не сказать туманное. Я имею ввиду инкунабулы, относящиеся к темным векам. Ты знаешь, как я ко всякой чертовщине отношусь, но…

– Кончай ты эту муть нести, – взвился Сева, – это просто деньги, которые лежат под землей! Их потеряли! Все! Посеяли, как папа Карло! Кто найдет – тот и…

– Знаешь что, Кувшинников, – Владимиров поморщился, – отвали-ка ты от меня.