Командир полка полковник Половцов отправил полковника Лемпицкого для личного доклада обстановки начальнику дивизии. Лемпицкий вернулся с приказом: Нарвскому гусарскому полку при поддержке двух эскадронов 13-го драгунского Военного ордена полка и двух сотен 9-го Донского казачьего полка поддержать гвардейских стрелков.

Но полк уже атаковал неприятельские окопы.

Первым бросился в атаку 3-й эскадрон под командованием штабс-ротмистра Веселова, уступом за ним 2-й эскадрон под командованием ротмистра Михайлова и 6-й эскадрон под командованием поручика Голеновского, а затем шел 4-й эскадрон под командованием ротмистра Кусакова. 1-й эскадрон, оставшийся в распоряжении командира стрелкового полка у дер. Нешава, выдвинулся последним, но был возвращен. Команда связи полка под начальством поручика Байкова 2-го также приняла участие в атаке, в то время как 5-й эскадрон, находившийся с пулеметной командой на фланге полка, в бою не участвовал.

По пересеченной местности в полной темноте полк стремительно шел в атаку, ориентируясь по огонькам неприятельских выстрелов. Противник, засевший в окопах, вел интенсивный винтов очно-пулеметный огонь.

С криком «ура» гусары пронеслись через 3 ряда неприятельских окопов, рубили и кололи засевшего в них врага. Ворвавшись в лес, гусары отбили захваченную ранее австрийцами в плен полуроту гвардейских стрелков. Австрийская пехота, выбитая из окопов, смогла скрыться лишь благодаря темноте – она в беспорядке бежала и укрылась в лесу.

Утром от санитаров стало известно, что неприятельские окопы завалены, в буквальном смысле этого слова, убитыми австрийцами.

Потери нарвских гусар – 8 офицеров и 38 рядовых убито и ранено, еще 11 гусар пропали без вести. Лошадей было убито и ранено 40, пропало без вести – около 20.

В атаку!

За эту лихую ночную атаку 13-й гусарский Нарвский полк удостоился особой благодарности командования, а командиры 3-го эскадрона штабс-ротмистр Веселов и 2-го эскадрона ротмистр Михайлов получили боевые награды.

Содействовавшие атаке казаки также понесли потери.

Казаки на разведке.

В Описании военных действий 9-го донского казачьего генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова полка записано: «27 августа полку с нарвскими гусарами приказано атаковать позицию противника у дер. Почесля. Двигаясь на указанную деревню и пройдя пос. Юзефов по колонне стали передаваться крики «кавалерия вперед»: просили о помощи гвардейские стрелки (3 гв. стр. п.), которые увлеклись преследованием противника, около 6 рот были окружены и почти отрезаны подоспевшими к противнику подкреплениями. Было уже около 9 часов вечера и уже совершенно стемнело, когда полк бросился с гиком на выручку пехоте и атаковал противника; ошеломленного грозным могучим гиком и неожиданностью удара в темноте. Австрийцы были сбиты и начали отходить. Стрелки были освобождены. В этот день полк потерял убитыми 3 казаков, без вести пропавшими: 1 офицера; ранеными: 1 офицера и 7 казаков; лошадей убито 19, ранено 9. Австрийцам это дело обошлось много дороже, так как на другой день только убитыми было найдено на месте боя более 30 человек»³⁶.

Русская кавалерия в ходе всей войны выручала другие рода войск и блестяще действовала в самых разнообразных условиях тактической обстановки.

Безмерны заслуги русской конницы в Первую мировую войну. Она с честью вышла из тяжелого испытания, во многом оправдав надежды, на нее возлагавшиеся. Очень часто, можно сказать, что в 9 из 10 случаев ей приходилось действовать пешком – причем не только штыком, но и лопатой. Кавалерия научилась окапываться.

Захват германских автомобилей.

То, что ее посадили в окопы (пусть и временно), было для русской конницы несчастьем – хотя бы потому, что прекрасные кони гибли от недостатка движения и плохого ухода.

Но нет ничего более постоянного, чем временное, и конницу держали в окопах не неделями, а и месяцами. Некоторые кавалерийские дивизии с осени 1915 г. и до осени 1916 г. безвылазно сидели в окопах. Причин, почему конницу оставляли в окопах без крайней на то необходимости, было много. Так, коннице верили больше, нежели пехоте, в чем, правда, ни один военачальник явно не признавался. Ну а как же иначе, когда на позицию, занимаемую батальоном в 800 штыков, сажали два эскадрона в 120 человек и считали положение прочным.

Переправа казачьего отряда.

Такова была общая тенденция – ведь германцы, австрийцы, англичане и французы также посадили свою конницу в окопы. Но для германцев и австрийцев это оправдывалось неспособностью их конницы работать самостоятельно, а у союзников – отсутствием подходящих театров военных действий, где конница могла развернуться и проявить себя. И то английская конница ухитрилась уже в 1918 г. вылезти из окопов – и атаковать в конном строю.

Держали конницу в окопах и для того, чтобы конница не бездействовала в тылу в то время, как пехота несла тяжелую окопную службу, – забывая, что свойства и назначение конницы отличны от таковых пехоты.