– Так какие же наши шансы, если мы станем болтать, а не работать? Вперед!

– Погоди немного…

– Чего годить? – Я уже злюсь. – Ты для чего меня сюда затащил? Чтобы мы проиграли? Если уж участвуем, то надо побеждать!

Приятно, черт возьми, когда муж тебя хвалит. Только уж очень редко он это делает, будто не замечает, какая у него замечательная во всех отношениях жена. Где другую такую найдешь, а? Ну то-то же. Я чуть было не растаяла от удовольствия, да вовремя спохватилась:

– Ну-ка марш на тренажер!

И пошло, и поехало… На вторые сутки я уже по-черному завидовала галерникам – их небось не доводили до такого изнеможения. Сон – пять часов, еще час на прием пищи и туалет, и восемнадцать часов пытки на тренажере. А тут еще муж умничает, чтобы подбодрить меня, а у самого вид, как у умирающего.

– Древние мудрецы мечтали освободить человека для умственной работы, – вещает он голосом удавленника, – так, чтобы ему даже не нужно было отдавать приказы рабам и следить, чтобы раб не напился или не стырил что-нибудь… Шутники они были… Человек не предназначен для чисто мозговой работы, не дорос еще…

– А дорастет?

– Не-а. То есть, может, и дорастет когда-нибудь нескоро, но тогда он уже не будет называться человеком…

Я-то не дорасту, это точно. С этой яхтой на мускульном управлении тягой скорее провалишься в какой-нибудь мезозой, чем поумнеешь.

На третьи сутки мы пересекли орбиту Марса. Группа растянулась еще сильнее, и мы шли уже на четвертом месте. Еще через два часа пытки вышли на третье. Расстояние между нами и Циммерманами не увеличивалось, но и не сокращалось, а вот Лопесы понемногу, очень понемногу наращивали отрыв. Железные они, что ли? Или мухлюют?

Муж показал мне автоматические видеокамеры и прочие следящие за нами и техникой устройства, напиханные в нашу яхту волей жюри.

– Ты можешь обмануть их? Я не берусь.

Зря он мне это сказал. Мужчина, который чего-то не может, не вправе быть любимым безоглядно. Кому приятно ощущать, что твой муж – самый обыкновенный человек? Так что ему пришлось кое-что от меня выслушать.

Надулся он, только пыхтит и постанывает от натуги. Чуть-чуть отыграли отставание от Циммерманов. Вижу: если продержимся в этот темпе еще день-два, то обгоним их и выйдем на второе место в группе.

Только ведь не продержимся. Раньше сдохнем.

На четвертые сутки гонки мы договорились о шестичасовых вахтах. Пока один уродуется на тренажерах, другой отдыхает, если уж совсем не может вертеть педали или те обрубки, что заменяют весла на гребном тренажере. Тяга, конечно, упала. Циммерманы сразу ушли вперед на полмиллиона километров, а Лопесы вообще на целый миллион, но ни те, ни другие не стали наращивать отрыв. Ясно: они тоже не железные, у них те же проблемы. Выносливость – полезная вещь, но только для того, кто еще не надорвался.

В общем лидирующая группа обозначилась: идут гуськом пять яхт, мы опять в середине. Одна яхта вообще в дрейф легла, уж не знаю, что там случилось. Прочие, кто не ушел в отрыв, как мы, бредут сильно сзади – наверное, гораздо раньше нас перешли на вахтовый метод.

– Выносливость… – стонет муж на тренажере. – В ней все дело…

А я чувствую: к тому моменту, когда придет пора гарпунить астероид, мы уже попросту перестанем что-либо соображать. И уж совсем не понимаю, как мы будем волочить его к земной орбите.