Ротманн решил идти напролом. Он уже понимал, что вся эта история слишком серьезна, чтобы бездействовать. Не зря слово «murwik» оказалось на пластмассовой пластинке Дворжака. Возможно, в нем весь смысл произошедшего с этим русским.
– Тогда позвольте поделиться с вами моими соображениями. – Ротманн понимал, что уже сегодня может запросто оказаться в подвале рядом со своим подследственным из третьей камеры. – Кто-то затеял эту секретную флотилию субмарин, конечно, не без ведома гросс-адмирала, и не посвятил в свои планы нашего «верного Генриха». Тому стало обидно: как это такое важное дело и без него? Но мне сдается, что не только Гиммлера обошли вниманием.
– Что вы имеете в виду?
– Каково назначение этого «ужа» ?
– Борьба с кораблями противника. Какое еще может быть назначение у подводных лодок.
– И только-то? Впрочем, я понимаю, что вы сами можете быть в неведении. Но, может, были какие-то странности? Например, при формировании экипажей. Ведь без вашего участия здесь наверняка не обошлись?
Лют всё-таки встал и начал медленно прохаживаться по персидскому ковру своего кабинета. Конечно, странности были. И первая из них – отбор людей для экипажей, которые ему было поручено сформировать и подготовить. На унтер-офицерские и офицерские должности отряда «Морской уж» пришлось снимать подводников с действующих лодок. Где это видано, чтобы в такое время, когда годных к несению службы на подлодках призывников оставалось всё меньше и меньше, подвергать кандидатов такому жесточайшему просеиванию? Любому моряку сейчас было известно, что подводник – это смертник. Зачем готовить экипаж с такими завышенными требованиями, собирая людей по всему флоту, если с вероятностью в 85 процентов было известно, что он погибнет в первых же боях? Собрать лучших на нескольких, пусть и самых новейших лодках, – это всё равно что положить все яйца в одну корзину. Печальный пример такого ошибочного подхода у всех на виду. Гибель «Вильгельма Густлова», на котором перевозили почти тысячу моряков, часть из которых предназначалась для экипажей «ужа». Они потеряли тогда около пятидесяти человек из этой флотилии. Еще несколько спасенных надолго вышли из строя. Хорошо, что из Готенхафена везли в основном матросский состав, подготовленный во 2-й морской дивизии.
Но еще большей странностью было то, что все восемь экипажей, а это около пятисот человек, сидят теперь под охраной на одном из старых теплоходов на рейде Киля и не имеют возможности сойти на берег. До Люта также дошли слухи о том, что на лодки часто привозят ремонтную бригаду. Весь экипаж при этом удаляется на свою плавказарму. Ремонтники тоже живут под охраной. Их держат в порту, а караулит какой-то отряд – не то люди-лягушки из «подразделения К», не то кто-то еще. Но не СС и не полиция.
Видя, что Лют не может прийти ни к какому решению, а время между тем неумолимо идет, Ротманн решил нарушить молчание.
– Капитан, позвоните для начала моему начальнику Крайновски. Скажите, что, если он немедленно не отпустит заслуженного моряка, вы свяжетесь с гросс-адмиралом и доложите ему об этом аресте. Я почти уверен – Крайновски не захочет засветить свой шпионаж в отношении секретов морского ведомства. Наверняка он больше всего сейчас боится подставить рейхсфюрера. Я же, со своей стороны, постараюсь узнать, о чем ему удалось разнюхать, и поставлю вас в известность.
– А какой вам в этом резон ?
– Позвольте быть предельно откровенным.
– Говорите, не бойтесь. Здесь морская школа, а не гестапо. – Ротманн собрался с мыслями и начал:
– Вы умный и отважный человек, капитан. Более того, ни один из тех, кто вас знает и даже не знает, а только наслышан о вас, как, например, я, не усомнится в вашей порядочности…
– Оставим вступление, господин Ротманн.
– Хорошо. Война близится к завершению. Она проиграна на всех фронтах, и даже двадцать секретных флотилий ничего не смогут изменить. Я надеюсь, что вы не станете со мной спорить. Это не пораженчество, а просто здравый смысл. И это прекрасно понимают почти все. В том числе и те, кто создает подводный отряд особого назначения под названием «Морской уж». Я убежден, что всё это затеяно не с целью дать решительный бой в Северном море или Атлантике и поставить наконец-то Британию на колени.
Ротманн замолчал.
– С какой же целью?
– С целью, о которой фюрер не знает. За его спиной зреет заговор. В этот заговор пустили не всех, и началась возня.
– Вы серьезно о заговоре?